ЗАСЕДАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
(Утреннее заседание 3 августа 1948 г.)


Академик П. П. Лобанов. Продолжаем обсуждение доклада академика Т. Д. Лысенко. Слово имеет академик А. А. Авакян.


Академик А. А. Авакян. Товарищи! Одним из основных вопросов в биологии, как в прошлом, так и в настоящее время, является вопрос о возможности направленного изменения организма в соответствии с воздействием изменившихся материальных условий внешней среды и наследования приобретённых таким образом свойств. Вопрос заключается в том, изменяется ли наследственность живых организмов соответственно изменившемуся телу организма или изменения тела не влияют на наследственные свойства.

Реакционное течение в биологической науке — менделизм-морганизм — с самого своего зарождения (Вейсман, Бетсон, Иогансен, Морган и др.) было направлено против дарвинизма. Это лженаучное направление и ныне продолжает выступать против творческого дарвинизма — мичуринского учения.

Таковы, например, зарубежные морганисты Сакс и Дарлингтон, а также и отечественные вейсманисты — академик Шмальгаузен, профессор Жебрак, профессор Дубинин и др.

Мы считаем в корне ошибочным утверждение академика И. И. Шмальгаузена, будто бы биологическая наука развивалась через учения Вейсмана, де-Фриза и Моргана. В действительности настоящая биологическая наука развивалась в борьбе с реакционным менделизмом и морганизмом. Академик Шмальгаузен в учебнике "Проблемы дарвинизма", изданном в 1946 г., пишет: "...если мы даём быть может и суровую оценку теоретическим представлениям А. Вейсмана, мы не должны забывать его крупного положительного значения в исторической перспективе, на известном, и очень недавнем для нас, этапе развития биологии. Взгляды Вейсмана легли в основу новой науки — генетики" (стр. 200).

Какой же суровой критике подверг академик Шмальгаузен учение Вейсмана, если он так виновато извиняется перед образом Вейсмана?

Страницей раньше мы читаем:

"Эти представления (т. е. представления Вейсмана. — А. А.) имели в своё время большое прогрессивное значение".

"Представление об организме, как о мозаике самостоятельных признаков и свойств, определяемых независимыми друг от друга наследственными единицами, оказалось также в высшей степени плодотворной рабочей гипотезой..." (стр. 199).

"Огромные успехи всего первого этапа развития генетики обусловлены этой концепцией Вейсмана..." (стр. 200).

Так пишет академик Шмальгаузен в учебнике по дарвинизму в 1945 г. Шмальгаузен хорошо знает, что принцип зачаткового отбора Вейсмана не отброшен последователями Вейсмана — морганистами. Это можно видеть из работы доцента Московского университета Алиханяна, который в статье "Химическая природа гена" пишет:

"Однако эта специализация подвержена эволюционному контролю, осуществляемому генами, естественным отбором генов потому, что действие цитоплазмы само регулируется генами".

Нет, вейсманисты как за рубежом, так и у нас остались верными последователями Вейсмана. В действительности же биологическая наука развивалась трудами Ламарка, Дарвина, Сеченова, Павлова и Тимирязева, трудами крупнейших советских учёных И. В. Мичурина, В. Р. Вильямса, Т. Д. Лысенко, ещё глубже развивающих материалистическое ядро дарвинизма.

Защиту академиком Шмальгаузеном воззрений Вейсмана и Моргана мы, советские биологи, должны рассматривать как прямую защиту реакционного направления в биологической науке.

Академик Шмальгаузен процесс эволюции рассматривает как процесс автономизации развития организмов от внешних условий жизни. Он пишет: "Прогрессивная автономизация развития означает, следовательно, замену внешних факторов развития внутренними и вместе с тем — стабилизацию форм" (стр. 389).

Последователь академика Шмальгаузена, "дарвинист" Лукин пишет, что чем больше наследственно закреплён признак, тем меньше специфичность воздействия внешних условий на его развитие и тем больше возрастает автономность действия гена. Как было выяснено, — пишет далее этот "дарвинист", — ненаследственный признак вырабатывается "находу", т. е. он развивается в случае действия на развитие внешнего фактора.

Эти лженаучные, антимичуринские положения вейсманистов не только поддерживаются отечественными морганистами, но они, эти морганисты, что недостойно для советского учёного, гордятся тем, что их работа подтверждает основные идеи Моргана (Дубинин, Жебрак).

В конце 1947 г. академик Шмальгаузен написал статью в журнале "Природа" — "Новое в современном дарвинизме". По своему содержанию это антидарвинистская статья; в ней автор перечисляет всех отечественных морганистов и ни одним словом не упоминает о корифеях биологической науки — Мичурине, Тимирязеве, Вильямсе, Лысенко, трудами которых действительно растёт дарвинизм.

Нам кажется странным не поведение академика Шмальгаузена, ибо он свои морганистские концепции мог подкреплять только работами морганистов. Странно другое, что редакция журнала "Природа" сочла возможным напечатать на своих страницах антидарвинистскую статью, в которой автор умалчивает о достижениях советской биологической науки и хвалится тем, что работы отечественных морганистов завоевали себе почётное место в мировой науке.

На какой берег смотрит академик Шмальгаузен, почему ему мерещится, что научные работы приобретают значение только тогда, когда они признаются за рубежом? В этой статье академик Шмальгаузен пишет: "Одновременно в СССР разрабатывались и вопросы о материальной основе и о факторах эволюции. Профессор Ю. Филипченко и его ученики, а также сотрудники и ученики профессора Н. К. Кольцова с большим успехом изучали закономерности наследственности и изменчивости. Целая армия генетиков, из которых следует в особенности назвать профессора А. С. Серебровского и профессора Н. П. Дубинина, удачно сочетали методы генетического анализа с методом цитологического исследования и своими эмпирическими достижениями быстро завоевала почётное место в мировой науке".

И дальше целая страница фамилий морганистов. Здесь и Дубинин, и Сахаров, и Рапопорт, и Гершензон, и Кирпичников, и Наумов, и Лукин, и обязательно после каждого — фамилия Шмальгаузена.

Академик Шмальгаузен пишет, что "Только здесь, в Советском Союзе проводится последовательная критика антидарвинистических течений", и приводит авторов, которые критикуют антидарвинистические течения. Кто они, эти авторы? Оказывается, профессора В. Н. Поляков, профессор И. М. Полянский и ещё академик И. И. Шмальгаузен.

Почему до сих пор студентов учат тому, что австрийскому монаху Менделю принадлежит честь установления первых законов наследственности (Гришко, Делоне)? В вузах не только преподают менделизм-морганизм, но общую биологию и дарвинизм преподают в большинстве вузов с позиций менделизма-морганизма. В курсе общей биологии при участии профессора Парамонова четыре автора пишут: "Так во времена Дарвина полагали, что одним из источников наследственной изменчивости может быть закрепление вызванной внешним фактором изменчивости..." "Однако Вейсман в восьмидесятых годах прошлого столетия подверг критике подобные представления, господствовавшие в то время". "Экспериментальная работа Иогансена и его последователей окончательно уничтожила основания для подобных подозрений".

Профессор Парамонов в "Курсе дарвинизма", изданном в 1945 г., пишет: "В широком смысле слова под модификациями следует понимать ненаследственные изменения, возникшие под влиянием факторов абиотической и биотической среды. К первым принадлежат: температура, влажность, свет, химические свойства воды и почвы, механически действующие факторы (давление, ветер и т. д.), ко вторым — пища, а также прямое или косвенное взаимодействие организмов. Все эти факторы вызывают ненаследственные фенотипические изменения более или менее глубокого эффекта" (стр. 197).

Он же на стр. 380 пишет, что направленные наследственные изменения в природе не наблюдаются.

Гришко и Делоне пишут, что в настоящее время вопрос о наследовании благоприобретённых признаков или модификаций окончательно разрешён отрицательно.

Академик Шмальгаузен полностью отрицает возможность унаследования приобретённых признаков и свойств, возможность адэкватного изменения природы организмов соответственно изменённым свойствам развивающегося организма. Он пишет: "Однако в процессе эволюции соматические мутации, очевидно, не играют никакой роли и могут быть оставлены здесь без дальнейшего рассмотрения" ("Факторы эволюции", стр. 65).

Свои взгляды академик Шмальгаузен в 1945 г. подкрепляет ссылкой на авторитетные опыты Вейсмана.

Он пишет: "Вейсман обрубал хвосты мышам в целом ряде поколений. Эти опыты дали отрицательные результаты. Некоторым породам собак систематически, с незапамятных времён производят обрубку хвостов и однако собаки этих пород продолжают рождаться с хвостами" ("Проблемы дарвинизма", стр. 188).

Великий преобразователь природы И. В. Мичурин создал основу советской биологической науки. Академик Т. Д. Лысенко вложил огромный творческий труд в дальнейшее развитие мичуринского учения, которое рассматривает породу и условия внешней среды как необходимые стороны одного и того же процесса развития.

Согласно теории стадийного развития растений каждый предшествующий процесс своим прохождением, развитием создаёт конкретную возможность для прохождения последующего процесса развития. Процессы, органы и свойства живого организма развиваются не автономно под влиянием геногормонов, а взаимообусловленно и взаимосвязанно — от семени до образования новых семян — в тесной необходимой связи с условиями жизни.

С целью изменения наследственной природы растительных организмов при прохождении или завершении процесса создаются такие условия, соответственно воздействию которых нужно изменить наследственность.

Теория стадийного развития растений даёт единственно правильный путь понимания и изучения наследственности. Рассматривая наследственность как свойство живого организма, требующее определённых условий для своего развития, советские учёные-мичуринцы действительно познают наследственность того или иного свойства. По примеру изучения озимости и яровости, а также и второй стадии развития, мичуринцы, особенно физиологи, должны в этом же плане изучить условия развития органов, признаков и свойств живых организмов. Это позволит не только управлять развитием в процессе индивидуальной жизни организмов, но и коренным образом изменять природу в желаемую сторону.

Академик Т. Д. Лысенко на основе теории стадийного развития создал теорию направленного изменения природы организмов, которая позволяет овладеть формообразовательным процессом в природе.

Направленное изменение природы организмов и унаследование благоприобретённых свойств делаются возможными благодаря тому, что в процессе эволюции, как правило, раньше изменяются, соответственно изменившимся условиям, организм, процесс, функция, структура, а затем изменённый организм воспроизводит соответственно изменённую половую клетку или вегетативное потомство.

Так как конкретная возможность развития каждого процесса создается непосредственным прохождением предшествующего процесса, то в индивидуальном развитии характер завершения отдельного этапа, включаясь в дальнейшую цепь, определяет начало развития того же процесса в потомстве.

Поэтому для направленного изменения природы организмов решающую роль играют условия жизни, под воздействием которых завершается процесс.

Многочисленные яровые формы, полученные путём направленного воспитания из озимых сортов, развиваются как яровые при весеннем посеве; также гибриды, полученные от скрещивания озимых, превращённых в яровые, с исходными озимыми сортами, развиваются как яровые. Путём воспитания получены также озимые формы от наследственно яровых сортов. Изменённые организмы, имея ещё не установившуюся природу, легко поддаются влиянию формирующих условий жизни.

В этом плане большой интерес представляет получение в Сибири зимостойких сортов из яровых сортов путём осеннего посева.

Правило доминирования, чистота гамет считаются одним из основных законов морганизма. Морганизм полностью отвергает возможность управления доминированием в первом гибридном потомстве. С позиций мичуринского учения управлять развитием гибридных растений можно и нужно.

Известно, что при скрещивании озимых сортов с яровыми первое поколение развивается как яровое. Можно ли проводить работу так, чтобы первое поколение развивалось не как яровое, а как озимое? Можно. С этой целью яровые формы, в частности, яровые сорта ржи, перед скрещиванием высеваются под зиму.

Растения яровой ржи, высеянные осенью, в следующий год переопыляются пыльцой озимых сортов ржи. Когда такие гибридные зёрна мы высеваем, то в потомстве каждого колоса появляется большое количество озимых гибридных растений, у которых доминирует озимый тип развития. Очень важно, что в большинстве случаев потомство этих гибридных растений развивается по озимому типу. Только единичные растения дают незначительное количество яровых растений.

С позиций менделизма-морганизма характер разнообразия во втором поколении у гибридных организмов обусловливается случайным расхождением хромосом при редукционном делении.

Согласно же мичуринскому учению разнообразие обусловливается относительно разными соматическими клетками, из которых образуются половые клетки. Отсюда управлять, исходя из менделизма-морганизма, разнообразием в гибридном потомстве невозможно, а исходя из мичуринской позиции можно регулировать и управлять характером разнообразий во втором и последующих поколениях.

Известно, что многие сорта лука, наряду с образованием семян, могут давать и воздушные луковички. Мы брали заведомо гибридные растения, которые после цветения давали и семена и воздушные луковички. Для этого нужно только удалить бутоны перед цветением. Когда мы высеваем семена и воздушные луковички, то получаем разнообразие по окраске луковиц, по форме луковиц как в потомстве высеваемых семенами, так и воздушными луковичками.

Эти примеры показывают, что основа разнообразия в гибридном потомстве не в случайном расхождении хромосом при редукционном делении, а в том, что соматические клетки, из которых образуются половые клетки, становятся в процессе индивидуального развития организма по природе разными.

Вместе с этой работой изучался и другой вопрос, с нашей точки зрения представляющий большой теоретический интерес.

В литературе менделистов-морганистов принято считать, что процесс омоложения связан с редукционным делением. Мы же допускаем, что процесс омоложения должен быть свойственным как половым клеткам, так и естественным вегетативным клеткам размножения. Мы предполагаем, что соматические клетки, из которых образуются половые клетки, становятся молодыми. С этой целью мы использовали луковичные растения.

Известно, что озимые сорта чеснока, наряду с луковичками, которые образуются внизу, образуют луковички и на цветоносе. Если высадить воздушные луковицы, которые образовались из клеток, прошедших все этапы развития, то организмы, полученные из этих луковиц, в первый год не цветут, и в следующем году не цветут, если выращивать их в тепле. Мы из многих сортов лука получали воздушные луковицы и семена. Опытами установлено, что растения, которые получаются из семян и из воздушных луковиц, требуют одинаковых условий для прохождения заново стадии развития. Это говорит о том, что свойство начинать индивидуальное развитие сызнова обусловливается не редукционным делением, а в определённых соматических — материнских клетках, из которых образуются половые клетки.

Известно, что в практике селекции, при скрещивании далёких форм, особенно когда скрещиваются разные виды, гибридные растения первого поколения получаются стерильными. Поэтому с позиции менделизма-морганизма необходимо удвоение числа хромосом воздействием колхицина для того, чтобы получить фертильные растения.

Академик Т. Д. Лысенко в прошлом году решил получить такое количество гибридных семян от скрещивания двух видов твёрдой ветвистой и мягкой пшеницы, чтобы в 1948 г. иметь от растений первого поколения около 2 ц семян.

В прошлом году мы получили такое количество семян от скрещиваний озимых сортов мягких пшениц с ветвистой пшеницей, что в этом году соберём урожай от растений первого поколения межвидовых гибридов 2 ц семян. Все гибридные растения, полученные нами, были целиком плодовитыми. Многие гибридные кусты давали до 1500 зёрен.

Отсюда является беспредметным изучение так называемого вещества наследственности в хромосомах с той целью, чтобы в дальнейшем получить желаемые формы при таких отдалённых или неотдалённых скрещиваниях, как это утверждают морганисты. Селекционная практика не знает ни одного примера выведения сорта или породы на основе использования генной теории наследственности. Этим я не хочу сказать, что не надо изучать хромосомы, но изучать их надо не так, как изучают наши цитогенетики менделе-моргановского направления.

Мы можем демонстрировать и межродовые гибриды, пшенично-пырейные гибриды, которые получены отнюдь не в результате использования хромосомной теории наследственности. Многие советские учёные работают над получением многолетней пшеницы. Это разрешимое и нужное дело. Пшенично-пырейные гибриды с первого поколения были фертильными. Правда, настоящих многолетних форм пшеницы у нас пока нет, но получить их можно. Для этого нужно, чтобы отрастающие нижние побеги были не ярового типа, как это имеет место обычно, а озимого типа, как у клевера.

Наши растения в четвёртом и пятом поколениях начали обнаруживать интересные свойства, присущие корневищным формам. Они развиваются, выколашиваются с нормальными плодовитыми колосьями и дают отрастающие побеги корневищного типа. В предшествующих поколениях это свойство было развито слабо, а в последующих поколениях многие подземные побеги дают до 5-7 подземных узлов, а затем всходят как обычный пырей. На такой базе можно создавать озимые формы отрастающих побегов. Если это удастся, то можно рассчитывать, что такая пшеница сможет зимовать в течение нескольких лет. Работа в этом направлении проводится.

Советская биологическая наука мичуринского направления, как единственно правильная, открывает широкие горизонты для творческой работы.

Мы, советские учёные, горим одним желанием — как можно лучше и как можно скорее помочь колхозно-совхозному производству в борьбе за высокий урожай. Это желание наше с вами общее. Мы можем все выразить уверенность в том, что выполняем поставленные перед нами задачи.

Разрешите в порядке предложения сказать два слова.

Голоса. Просим.

А. А. Авакян. Я думаю, что выражу по следующим двум вопросам мнение всех наших академиков. Мы собрались по важному вопросу, имеющему непосредственную связь не только с сельскохозяйственной наукой. Каждому из нас известно, что ставится вопрос о положении биологической науки. А биологическая наука в Советском Союзе — это не только академики Академии сельскохозяйственных наук, это — общебиологическая наука Советского Союза, которая несомненно имеет непосредственную связь и с почвоведением, и с физиологией растений и животных, и с растениеводством, и со всеми другими отраслями биологических наук. Отсутствие в этом зале руководящих работников многих научных учреждений и особенно морганистов-менделистов, работающих в Советском Союзе, мы считаем недостойным для советского учёного. Вношу такое предложение: считать, что этим самым продолжатели учения Вейсмана ставят себя вне советской науки. Это первое. (Аплодисменты.)

И второе. Наши целеустремления и задачи — общие; различий в этом деле быть не может, тем более в среде академиков. Для большой работы, которая предстоит нам, требуется монолитность, требуется единство. А база для единства одна — это наш строй, советский строй. Тем не менее, нужно сказать, что среди академиков Академии сельскохозяйственных наук есть такие, которые действительно вели себя недостойно для советского учёного. В частности, Б. М. Завадовский за последние годы не упускал ни одной возможности, чтобы не охаять мичуринское направление. Если Б. М. Завадовский будет и дальше отсутствовать на сессии, молчать и не выступать, то, думаю, что выражаю мнение всех академиков, его надо будет попросить выступить. (Аплодисменты.) А если просьба не будет выполнена, потребовать, чтобы Б. М. Завадовский изложил здесь свои взгляды. Мы должны знать, нужно ли помогать Б. М. Завадовскому. А помогать нужно, если человек хочет встать на мичуринские позиции, позиции передовой биологической науки. Или нужно мешать ему. А мешать нужно, если он будет опорочивать мичуринское учение и считать мальтузианство краеугольным камнем дарвинизма. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Слово имеет тов. А. П. Водков.


А. П. Водков (директор Московской селекционной станции). Президент Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина Трофим Денисович Лысенко в своём докладе поставил вопрос об окончательном разгроме идеалистического, метафизического течения в биологической, агробиологической науке, о мерах против проникновения из-за границы в нашу науку этих вредных, чуждых советскому народу течений, а также дал направление в развитии сельскохозяйственной науки и указал, что основой расцвета науки должно быть учение Ленина-Сталина.

Агробиология в наших условиях является научной основой всего сельскохозяйственного производства. Эта наука и работники этого отряда науки ответственны за всё, что творится в сельскохозяйственном производстве. Тут, товарищи, мальчиками быть нельзя, шутить с огромными сельскохозяйственными предприятиями так легко нельзя, как это делают формальные генетики и вообще люди, безответственно относящиеся к науке.

Коллективизация сельского хозяйства — это был глубочайший революционный переворот, равнозначный по своим последствиям революционному перевороту в Октябре 1917 г.

Возникла новая массовая форма хозяйства — колхозы.

Такой формы хозяйства не знала история земледелия. Старая агрономическая наука, сложившаяся при капитализме, не смогла удовлетворить требованиям колхозов. Надо было создавать новую агрономическую теорию, основанную на учении Ленина и Сталина. Величайший учёный нашего времени товарищ Сталин дал нам руководящую нить в этом деле. На конференции аграрников-марксистов он сказал, что надо взять теорию расширенного социалистического воспроизводства за исходную, от этого вести всё дело и дело двинется вперёд.

Такую агрономическую теорию нужно было разработать, руководствуясь именно этой идеей. Новую агрономическую теорию создали наши советские учёные — академики Т. Д. Лысенко и В. Р. Вильямс. Их труды — это высшее достижение агрономической мысли, это величайший вклад в мировую науку. Недооценивать этого, товарищи, нельзя. Бедняками в науке нам нечего ходить; мы работаем в советских условиях, под руководством товарища Сталина, с такими новаторами в науке, как Мичурин, Вильямс, Лысенко.

Колхозы и совхозы развиваются на основе расширенного социалистического воспроизводства. Советские учёные должны дать такие методы ведения сельского хозяйства, которые обеспечивают расширенное социалистическое воспроизводство в колхозах и совхозах, которые устраняют стихийность урожаев, систематически улучшают условия плодородия почвы, создают обстановку для возрастающих из года в год урожаев, создают обстановку для быстрого роста количества животных и их продуктивности, для всестороннего, гармоничного развития в колхозе всех отраслей, включая и второстепенные — птицеводство, пчеловодство, — я уж не говорю о развитии садоводства и огородничества, этих важнейших отраслей сельскохозяйственного производства.

В работах академиков Т. Д. Лысенко и В. Р. Вильямса видишь мастерское претворение законов Ленина-Сталина в сельскохозяйственной науке и в производстве. Лысенко и Вильямс взяли всё лучшее от предшественников, творчески переработали агрономическую науку, дальше развили её и дали своё новое, отвечающее требованиям, выдвинутым партией, товарищем Сталиным перед сельскохозяйственной наукой и производством.

Под воздействием чудесных идей и блестящих работ академиков Лысенко и Вильямса развиваются работы в Каменной Степи и на Московской государственной селекционной станции. Ведущим в их работах являются положение академика Лысенко: организм строит себя из пищи, изменяется адэкватно воздействию условий среды, и научное высказывание академика Вильямса, который ставил вопрос так:

"Будем ли мы стремиться так улучшить наши растения, чтобы получить организмы, могущие развить наибольшую производительность при наличии всех наилучших условий? Или, наоборот, признав своё полное бессилие в деле создания благоприятной обстановки для работы растений, станем трудиться над созданием такого растения, которое могло бы работать при наихудших условиях или могло бы использовать эфемерное наличие условий стихийного хозяйства...

Я себе не могу представить колебания в выборе направления. С одной стороны, открыта широкая перспектива создания условий для работы наиболее совершенного и производительного организма растения. С другой стороны, была бы безнадёжная вера в непреоборимость наличных условий и ставка не минимальную производительность сельскохозяйственного производства".

Перед каждым из нас постоянно стоит задача — создавать нужную среду для сельскохозяйственных растений, животных и микроорганизмов. Ничего не стоит тот селекционер, который не понимает, как создать эту среду для растения, животного, который не понимает законов земледелия. Это слепой человек.

Но что такое среда? И в работах Трофима Денисовича и в работах Василия Робертовича эта среда представляется сложнейшим и интереснейшим комплексом. Мы создаём среду для растений, а сами растения в то же время являются средой для животных, для микроорганизмов. А животные и микроорганизмы являются, в свою очередь, одновременно средою для растений. В этом заключается малый биологический круговорот веществ в природе. Мы должны овладеть им, чтобы регулировать образование органического вещества, создаваемого на земле только зелёным растением и являющегося незаменимым, ценнейшим веществом в сельскохозяйственном производстве.

Перед нами — задача вести сельскохозяйственное производство так, чтобы было легко отрегулировать взаимосвязи, взаимоотношения, взаимозависимости между развитием растений, животных и микроорганизмов. Они должны развиваться на пользу человеку, обеспечивая непрерывное улучшение условий друг для друга, создавая наибольшее количество органического вещества и той части его, которая составляет основную ценность сельскохозяйственного производства. Вот над чем надо работать нашим академикам. Вот в чём мы, рядовые научные сотрудники, должны помогать академикам.

Всё это решается успешно, если применяется учение Лысенко и Вильямса о влиянии среды на организм и о травопольной системе земледелия. Подчёркиваю, если это решается в системе севооборотов. Неполно будет сказать: травопольный севооборот — севооборот с посевом многолетних трав, севооборот с посевом травосмеси бобовых и злаковых. Это показывает только одну сторону дела. Нам нужно создавать условия среды для всех организмов, с которыми имеет дело сельскохозяйственное производство. Это вопрос мы можем решить только в системе сопряжённых между собою кормовых и полевых севооборотов, которые должны быть введены в каждом колхозе.

Однако до сих пор в этом деле у нас неблагополучно. В работе по введению севооборотов агробиологическая наука до сих пор мало участвует. Там пользуются, главным образом, арифметикой. А надо повернуть дело так, чтобы в основе построения системы севооборотов лежала агробиологическая наука. Она должна давать направление, из неё надо исходить.

Каменностепная опытно-селекционная станция блестяще подтвердила, что система севооборотов и комплексное решение всех вопросов производства дают эффект возрастающего подъёма урожаев из года в год. До травопольной системы земледелия Каменностепная станция имела урожаи зерновых 6,7-10,1 ц с гектара, а когда начала действовать травопольная система земледелия, урожайность устойчиво пошла вверх и уже достигла 24 ц зерна с гектара.

Московская государственная селекционная станция, следуя по пути Каменностепной станции, ввела различные системы севооборотов, чтобы создать среду для селекционно-семеноводческого дела. Прежде всего мы разработали метод создания системы севооборотов, применили его и у себя на станции и в ряде колхозов. Результаты детально излагать не буду, но скажу, что благодаря тому, что мы установили правильное соотношение площадей под кормовой и полевой севообороты, открылись большие перспективы хозяйства. Открылась возможность, во-первых, вовлечь в культуру все пахотоспособные земли, которые в настоящее время находятся в диком состоянии. Во-вторых, стало возможным увеличить площадь под лесом на 390 га, установить систему полезащитных лесных полос.

В результате освоения элементов травопольной системы земледелия на Московской селекционной станции начался подъём урожайности, увеличиваются посевы пшеницы и технических культур, увеличивается валовой сбор сельскохозяйственных продуктов. Удои сильно возросли. Расширяется животноводство. У нас на станции открылась возможность увеличить поголовье крупного скота с 360 до 1490.

В колхозе "Новый путь", Тульской области, где мы работаем, поголовье животных увеличивается на 62%. В колхозе "Свободный", Тульской области, на 227%. В колхозе "Красный путь" на 160%.

В нашем опорном колхозе имени Осоавиахима, Московской области, поголовье крупных животных увеличивается с 194 до 311. Это исходное поголовье, а дальше оно будет возрастать, так как урожаи и сбор кормов будут увеличиваться.

Система травопольных севооборотов создаёт условия непрерывного роста животноводства, улучшения земледелия. Мы конкретно видим, как один цех подтягивает другие, создаются лучшие условия для развития всех отраслей хозяйства.

Перед агрономами, перед научными сотрудниками, перед всей агробиологической наукой стоит задача — научить работников практически правильно организовывать территорию на основе биологической науки, а не только арифметики. Надо разрабатывать системы севооборотов конкретных колхозов, обеспечивая лучшие условия жизни на данной территории для всех организмов — и растений, и животных, и микроорганизмов. Надо устанавливать такое взаимодействие сельскохозяйственных организмов, чтобы как можно меньше было торможения в их взаимоотношениях и как можно больше поддержки и подталкивания вверх одной отрасли производства другой отраслью. Поэтому растениеводство, животноводство, земледелие, как это всегда подчёркивал Вильямс, — равнозначные цехи сельскохозяйственного производства. Они должны рассматриваться во взаимосвязи. Иначе дело не пойдёт. Надо преодолевать разрывы, несогласованность между отраслями хозяйства. К этому и призвана наука.

В свете учения Лысенко и Вильямса по-другому встал вопрос об удобрениях. Вот последний случай, происшедший у нас в Серебрянопрудском районе.

По указанию Московского областного сельскохозяйственного управления в район было занаряжено 720 тонн калийных удобрений. Однако опыты в ряде колхозов и у нас на станции показывают, что на данном этапе калий не только не полезен под зерновые, но может даже принести вред. Валовое планирование удобрений оказалось ошибочным, и Московскому областному сельскохозяйственному управлению пришлось свою ошибку исправить. Удобрения надо применять строго дифференцированно по полям севооборота, по культурам. Приведу пример. На Клемовском отделении нашей селекционной станции сильно действую азотистые удобрения, а все другие там пока не полезны. В другом отделении — "Новая усадьба" вместе с азотистыми удобрениями начинают быть полезны и фосфорные удобрения. На полях Мягковского отделения станции оказывается полезным воздействие удобрений не в тех дозах, которые эффективны на первых двух отделениях.

Из этого следует, что в каждом хозяйстве и в каждом поле на определённом этапе общей сельскохозяйственной культуры требуются различные формы и дозы удобрений.

Вопрос с места. Как у вас показали себя гранулированные удобрения?

А. П. Водков. Мы проверили гранулированные удобрения в производстве, получили замечательные результаты.

На Московской селекционной станции разработан метод установления системы удобрений. Опытные участки по удобрениям под определённую культуру в каждом поле севооборота закладываем накануне года посева. Так, например, если в текущем году в данном поле сеется яровая пшеница, а в следующем году будут бобовые, то посреди поля яровой пшеницы выделяется гектара, на котором сеют бобовые, что даёт возможность определить потребность в подкормках бобовых на этом поле и что нужно подготовить для подкормки. Конечно, нынешний год и следующий год неодинаковы, но при травопольной системе земледелия влияние погоды сильно сглаживается.

Вопрос о сортах при травопольной системе земледелия также ставится по-новому. Известно, что раньше яровая пшеница в Каменной Степи считалась не культурой, а наказанием. Теперь эта яровая пшеница стала благодеянием, давая высокие урожаи при травопольной системе земледелия. На Московской селекционной станции яровая пшеница тоже считалась опасным растением, а практика показывает, что и здесь она при травопольной системе земледелия может давать из года в год возрастающие урожаи.

Так, в прошлом году с 180 га мы получили по 12,6 ц, а в нынешнем году урожай яровой пшеницы ещё выше.

Люцерна в зоне нашей станции необходимая трава, без неё севооборотов не будет. Оказалось, что люцерну в наших местах можно успешно культивировать. Бактеризация семян люцерны перед посевом даёт повышение урожая травяной массы на 50% и больше. До сих пор люцерна даёт мало семян в наших условиях. Опыт показал, что можно получить семена, если сеять люцерну на почвах, очень богатых органическим веществом. Исследования вскрыли интересный для биологов факт. Взятый на глубине 70 см с участка, удобренного фекалиями, монолит обнаружил, что на корнях люцерны не было ни одного клубенька, хотя урожай семян с этого участка составил до 4 ц с гектара. А люцерна, взятая с участка, бедного органическим веществом, имела на корнях чрезвычайно много клубеньков, но урожая семян почти не было. Вот один из важных вопросов, который нужно изучить.

Положение дел в сельском хозяйстве со всей остротой выдвигает вопрос о типе научно-исследовательского учреждения. Я думаю, что опыт селекционных станций, прежде всего Каменной Степи и Московской станции, показывает, что нужно стремиться создавать научно-исследовательские учреждения такого же порядка.

Они должны быть научно-производственными учреждениями, а не просто научными. Академик Вильямс по этому вопросу писал, что опытная станция должна представлять образцовый совхоз со всеми отраслями сельского хозяйства — животноводством, системой севооборотов, современными машинами.

Изумителен метод научной работы Т. Д. Лысенко. Он ведёт исследования в колхозах, в совхозах, на десятках тысяч и даже миллионах гектаров. Такая организация научной работы гарантирует научного сотрудника от схоластики в его научно-исследовательской работе.

Московская государственная селекционная станция также идёт по такому пути. Я думаю, что в опытных учреждениях, где все мысли сосредоточены на том, чтобы получить побольше сельскохозяйственной продукции, вырастить хорошие урожаи, в таких научно-исследовательских учреждениях будет процветать передовая агрономическая наука. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется профессору З. Я. Белецкому.


Профессор З. Я. Белецкий (заведующий кафедрой философии Московского государственного университета). Обсуждение доклада академика Т. Д. Лысенко — событие большой важности. На этой сессии подводится итог дискуссии в биологии, тянувшейся в течение многих лет между двумя направлениями: формальными генетиками — с одной стороны, и мичуринцами — с другой.

События, происходящие в биологии, в большой степени напоминают события, имевшие место и в философии. Как в философии, так сейчас и в биологии мы сталкиваемся с явлениями одного и того же порядка. Идёт борьба двух направлений — буржуазного, идеалистического, и нашего диалектико-материалистического.

Представители вейсманистского направления не только защищают буржуазную теоретическую концепцию в области биологии, но и протаскивают вредные идеи о единстве буржуазной и советской науки.

У нас кое-где имеет хождение буржуазная точка зрения о том, что наше марксистское мировоззрение, наша теория возникли не из условий новых общественно-материальных отношений людей, а в результате обобщения всех предшествующих идейных достижений. Эта буржуазная концепция ставит перед собой абстрактную задачу познания явлений мира вообще и требует признать, что науки развивались вне политики, вне классовой борьбы. Отсюда делается вывод, что подлинным учёным, настоящим творцом общественной жизни является лишь тот, кто усвоил все достижения как прошлой, так и современной буржуазной теории. Такого учёного должно интересовать одно, а именно — как идеи связаны с идеями и как они вытекают друг из друга. Такой учёный может поэтому работать в тиши кабинета. Он "жрец" науки. Ему нет дела, соответствуют ли его умозрительные построения жизни или нет. Важна теория, а не жизнь, не практика. Лозунгом такого рода учёных является — пусть жизнь приспособляется к науке, а если она не может к ней приспособиться, тем хуже для неё.

Вот почему наши советские морганисты, вроде Шмальгаузена, Юдинцева, Алиханяна, Жебрака и других, усвоившие мудрость моргановско-менделевской генетики, решили, что они и есть подлинные учёные, что по ним должна равняться наша советская практика. И если практика не подтверждает их теорий, то тем хуже для неё. Вот почему они с такой развязностью и пренебрежением на протяжении многих лет относились к практическим успехам мичуринской биологии. Вот почему биологический факультет Московского университета, являющийся оплотом в нашей стране моргано-менделевской реакционной генетики, вёл ожесточённую борьбу с новой подлинно научной биологией, созданной И. В. Мичуриным и так блестяще продолженной и развитой в наши дни Т. Д. Лысенко.

Для того чтобы представить, что делают вейсманисты на биологическом факультете МГУ, я приведу некоторые факты.

На протяжении последнего десятилетия на биологическом факультете МГУ систематически проводятся собрания, научные заседания, конференции, посвящённые критике теоретических взглядов академика Лысенко.

Не надо думать при этом, что критика академика Лысенко носила в какой-либо мере серьёзный научный характер. Нет. Взгляды академика Лысенко отвергались с порога как невежественные, не имеющие ничего общего с "подлинной" университетской наукой. Такого мнения об учении Мичурина и Лысенко придерживается в своём большинстве профессорско-преподавательский состав биологического факультета, так воспитывают и студентов этого факультета. Вот пример. В феврале этого года факультетом была созвана Всесоюзная научная конференция. Конференция длилась в течение недели. На ней было заслушано около 40 докладов. Какие же проблемы обсуждала научная конференция? Может быть она обсуждала достижения биологической науки в практике сельского хозяйства или показывала преимущества нашей биологической науки по сравнению с буржуазной? Нет, Конференция от первого и до последнего доклада была направлена против учения академика Лысенко, в защиту буржуазной генетики. Учёные биологического факультета, оказывается, в качестве важнейшей задачи биологической науки в 1948 г. поставили задачу опровержения учения академика Лысенко.

Насколько далеко зашло руководство биологического факультета в разрешении этой задачи, можно судить и по тем методам, к которым оно прибегает. Приведу несколько примеров.

В связи с интервью о внутривидовой борьбе, помещённым Т. Д. Лысенко в "Литературной газете", учёный совет биологического факультета провёл заседание, на котором точка зрения академика Лысенко была подвергнута решительной критике. После заседания учёного совета факультета кафедра диалектического и исторического материализма МГУ организовала своё заседание для обсуждения этой же темы.

Какова была реакция на это заседание кафедры руководства биологического факультета? Дело началось с того, что кафедра дарвинизма потребовала, чтобы заседание было совместным. Зачем? Кафедра дарвинизма дала такое разъяснение: мы боимся, что кафедра диалектического и исторического материализма самостоятельно в этом вопросе не разберётся. Когда представителю кафедры дарвинизма сказали, что точка зрения кафедры дарвинизма известна и что кафедра диалектического и исторического материализма решила самостоятельно разбираться, то биологи прибегли к такому приёму. Представитель от кафедры дарвинизма заявил: "Если вы поддержите академика Лысенко, то понесёте ответственность со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мнение университета должно быть единым".

Кафедр не подчинилась директиве, нарушила единство университета. Она свою точку зрения выразила в "Литературной газете" и газете "Московский университет". Этот шаг кафедры не замедлил дать свои результаты. Предупреждение, сделанное от кафедры дарвинизма, оказалось приведённым в действие. Теперь уже руководство биологического факультета начало требовать удаления из университета не только учения академика Лысенко, но и кафедры диалектического и исторического материализма. Дальше события развивались таким образом.

На ответственном заседании университета заведующий кафедрой генетики доцент Алиханян выступил от имени факультета с заявлением. Ввиду того, сказал он, что кафедра диалектического и исторического материализма МГУ не справилась со своими задачами в области биологии, оказалась теоретически малограмотной, считаю необходимым поставить вопрос об обсуждении её состава. Просьба доцента Алиханяна, видимо, была принята во внимание. Ректором срочно была создана комиссия по обследованию философского факультета. Комиссия работала в течение двух месяцев. Учёный совет университета, опираясь на сообщение комиссии, принял решение в духе требований доцента Алиханяна. Решение учёного совета университета не было приведено в исполнение случайно только в силу обстоятельств, не зависящих ни от доцента Алиханяна, ни от комиссии.

Как же относилось руководство биологического факультета к кафедре в период подготовки ректоратом мероприятий для её "обновления"? Биологический факультет принял тактику обструкции кафедры диалектического и исторического материализма. Семинарские занятия по курсу диалектического и исторического материализма на факультете были деканом факультета С. Д. Юдинцевым сорваны. Декан потребовал, чтобы кафедра заменила руководителя семинара тов. Фурмана, так как он открытый сторонник учения академика Лысенко. Кафедра не выполнила этого требования, в результате студенты в течение семестра не занимались.

Несколько слов о студентах биологического факультета. На факультете по отношению к студентам применяют методы невероятного зажима. От студентов биологического факультета требуют в категорической форме критики учения Мичурина и Лысенко. Если же, несмотря не это, отдельные студенты оказываются несогласными с вейсманистами, то они не решаются открыто об этом сказать. Некоторые из этих студентов, приходя на кафедру диалектического и исторического материализма для получения необходимых консультаций, настойчиво просят не раскрывать ни их убеждений, ни их фамилий.

Руководство биологического факультета активно вытравливает взгляды Мичурина и Лысенко не только из сознания студентов, но и из сознания профессуры. В 1944 г. мне была прислана на отзыв работа академика Шмальгаузена "Проблемы дарвинизма". В этой работе академик Шмальгаузен дал краткое изложение экспериментальных работ И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко и в общем одобрительно отозвался об их научных успехах. Этот факт меня обрадовал, ибо, как я уже сказал, в стенах МГУ имена Мичурина и Лысенко упоминались только как синонимы невежества и практицизма. Чем объяснить, что академик Шмальгаузен сослался на Мичурина и Лысенко — я не знаю. Возможно, что был недосмотр со стороны декана факультета тов. Юдинцева или это произошло потому, что доцент Алиханян не был тогда в Москве. Я дал одобрительный отзыв на работу, указав на её важнейшие теоретические недостатки. Что же сейчас происходит? Нет собрания и заседания, чтобы доцент Алиханян или кто-нибудь другой не выступил с заявлением, как мог профессор Белецкий допустить, что академик Шмальгаузен в какой-то мере мог доброжелательно относится к взглядам И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко. Разве, мол, не известно, что Шмальгаузен разделяет точку зрения моргано-менделевской генетики. Академик Шмальгаузен поспешил "исправить" грех своей молодости; он написал новую работу "Факторы эволюции", где вообще не упоминаются имена Мичурина и Лысенко.

Из сказанного можно видеть, сколь активно боролись руководители биологического факультета МГУ против учения И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко. Непонятно, почему сейчас Юдинцев, Алиханян и другие отмалчиваются. Одно из двух: либо им нечего сказать, либо они думают, что сейчас происходит одна из очередных дискуссий, до которых им дела нет и которая их не касается. Они, видимо, считают, что, отмолчавшись сейчас, они получат возможность в МГу созвать свою конференцию и дать реванш.

Но надо думать, что их надеждам не оправдаться. Наша партия тем и сильна, что она знает, за что она борется, и знает, под знаменем каких идей, какой теории она побеждает. Учение И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко оказалось проверенным практикой социалистического строительства. Теоретическим фундаментом этого учения является диалектический материализм. За этим учением будущее. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик Е. И. Ушакова.


Академик Е. И. Ушакова. Товарищ Белецкий, заведующий кафедрой философии МГУ, очень хорошо рассказал о том, какое существует положение в МГУ с мичуринской генетикой. Меня чрезвычайно удивил тот факт, что в нашем советском вузе, наряду с кафедрой философии, которая должна привить марксистско-ленинское мировоззрение, мирно сожительствует кафедра другая, отстаивающая, в противовес марксистско-ленинской философии, идеалистические, реакционные течения.

Товарищ Белецкий между прочим заметил, что так же, как и мы, т. е. Академия, они терпимо относились к этим вредным течениям в биологической науке (морганизму-менделизму). Но от философов наших много больше, чем от других, требуется воинствующего материализма, и совершенно непонятно, как можно было мириться с теми фактами, которые здесь приводились.

Товарищ Белецкий сказал, что генетическая наука, которая разрабатывается у нас в университетах на кафедрах и в некоторых институтах, выглядит очень "высокой наукой"; наука, которая себя называет и считает действительно теоретической наукой, выше, чем та наука, которая создаётся практиками.

Мы очень уважаем науку, но лишь до тех пор, пока мы чувствуем, что эта наука открывает нам перспективы. А что дала нам наука, которую мы называем моргано-менделевской генетикой, что она нам сулила и что она нам ещё сулит? Она сулила в своё время многое, но ничего не дала. Сейчас эта "наука" опять нам много сулит, но вряд ли что может дать.

Грибовские селекционеры всегда считали себя очень скромными работниками-практиками. Они изучали исходный материал и работали по улучшению старых и выведению новых сортов. Результаты работы нашей станции известны всей стране, и они использованы всей страной. Но были годы, когда "высокая" наука морганистов-менделистов заставляла сворачивать с прямого пути потому, что казалось, что за этой высокой наукой кроются какие-то перспективы. Однако два-три года работы по методике моргано-менделевской генетики обнаружили её вредные результаты.

Узкородственное разведение, которое было введено с целью получить быструю морфологическую выравненность сортов, сразу обнаружило свои исключительно вредные последствия: резко снизились урожайность и устойчивость растений против неблагоприятных условий внешней среды. Грибовские селекционеры, заметив такой дефект, сразу отвернулись от этого учения и стали работать так, как считали правильным, как учит нас Мичурин.

У меня обстоятельства сложились так, что я раньше изучала работы Дарвина, Тимирязева, Вильямса, Мичурина, а затем ознакомилась с теорией морганистов-менделистов. При ознакомлении с этой теорией у меня было впечатление такое же, как и при изучении идеалистических философских концепций. Всё в этих концепциях шиворот-навыворот. Так же точно, как нормальному человеку трудно понять и осмыслить, что весь видимый мир не есть объективно, вне нас существующая реальность, а только наше представление о нём, только результат нашего восприятия, так же трудно понять, как приложить к практике моргано-менделевские теории.

Сознаюсь, что в своё время я очень долго билась над тем, чтобы понять, как люди создали идеалистические концепции, как можно было додуматься до таких "теорий". В конце концов я поняла одно: вероятно, это происходит потому, что авторы идеалистических концепций сами никогда не создавали, а лишь занимались умозрительными теориями. Такое же впечатление производят морганисты-менделисты: они никогда не ставили перед собой задачи создания новых сортов растений и новых пород животных, а только занимались изучением "механизма" наследственности, и это увело их далеко от настоящей науки, той науки, которая требуется для практики.

"Высокая наука" часто затирала то, что делали селекционеры. Не даром существовало у нас два термина: "теоретическая селекция" и "практическая селекция". Практическая селекция представляла собой нечто низменное и доступное каждому человеку: отбирать, высаживать, выращивать семена, а теоретическая — разрабатывала "высокие основы" улучшения пород, выведения новых сортов; под теоретической селекцией понималась теория морганистов-менделистов.

Товарищ Сталин говорит, что теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Революционная теория — это теория, изменяющая мир, перестраивающая его.

Что же в этом отношении представляет собой генетика морганистов-менделистов? Насколько же они отстали от революционной советской практики в создании новых сортов растений и пород домашних животных! Благодаря созданию новых сортов растений освоены Заполярье, пустыни, страна становится цветущим садом, и пока морганисты трудятся над дрозофилой, выведена исключительная по продуктивности, замечательная костромская порода коров, с годовым удоем до 14 тысяч литров молока, новые породы овец, созданы сотни новых сортов растений. А где вклад морганистов-менделистов в практику социалистического сельского хозяйства? Может быть, они накапливают ещё силы? Но в таком случае слишком длителен этот срок. Пора бы не копить силы, а отдавать на общее благо свои достижения.

Многие из вас хорошо помнят 1934, 1935, 1936 и 1938 гг., когда особенно яростно шла дискуссия по поводу основных вопросов дарвинизма, которые ставились академиком Т. Д. Лысенко. В эти годы позиции противников, казалось, были довольно сильны, ряды их были достаточно многочисленны и они дружно ополчились против творческого дарвинизма, идея и разработка которого была поставлена на очередь дня Т. Д. Лысенко. Морганисты-менделисты не скупились при этом на самые недостойные выражения, клевету, запугивания молодых кадров учёных тем, что мировая наука не потерпит того, что Т. Д. Лысенко отрицает ген — носитель вещества наследственности. Тех, кто разделял учение Т. Д. Лысенко, его теорию, называли невеждами, недоучками. Эти слова всегда были в арсенале мракобесов, чтобы давить всё свежее, всё творческое. Практика однако показала, на чьей стороне была правда жизни и революционная теория. Несмотря, однако, на сравнительно большой срок, истёкший с тех лет, в наших вузах с кафедр генетики продолжается пропаганда мракобесия. Иначе это назвать нельзя.

Голос с места. Правильно!

Е. И. Ушакова. Кто даёт право этим "учёным", "педагогам", называющим себя советскими людьми, калечить и отравлять ум и душу молодых специалистов! Приходя к нам (а мы встречаемся с десятками и сотнями молодых воспитанников Тимирязевской академии), они, оказывается, являются противниками мичуринского учения. Как они могут быть хорошими работниками сельского хозяйства, когда у них основа отношения к живым организмам идеалистическая? Об этом затуманивании мозгов прекрасно рассказал и тов. Белецкий, нарисовавший картину того нестерпимого положения, когда в университете студенты ополчаются против материалистической философии потому, что эта философия не признаёт моргановской генетики. Студенты — наши будущие советские специалисты, идеологически воспитываются в духе, чуждом советскому обществу, нашей науке и практике! Как могли дойти до этого? Не пора ли за это отвечать и отвечать по-серьёзному?

В наших вузах преподаётся история партии, курс ленинизма и рядом — моргановская генетика! Это — уж полное пренебрежение и не только пренебрежение, а дискредитирование достижений наших великих учёных-дарвинистов. И правильно здесь поставил вопрос товарищ Авакян: не пора ли положить этому конец, не пора ли порекомендовать нашим противникам, если они не собираются овладеть марксистской теорией и материалистическим мировоззрением, быть подальше от науки.

Теория морганистов-менделистов полностью провалилась. Приведу одни факт. В 1935 г., когда в Краснодарском крае были выращены тонны семян редиса Ледяная сосулька, оказалось, что редис шёл в стрелку до образования корнеплода. Этим вопросом (почему редис идёт в стрелку) интересовались многие учёные и учреждения. Селекционер Агапов провёл исследования и установил, что редис может итти в стрелку при скрещивании его с дикой редькой. Установив этот "порок", Агапов предложил такой способ избежать его в семеноводческой работе: редис надо высаживать как пересадочную культуру и очищать его от гибридов с дикой редькой, которая рано начинает цвести и выбрасывать стебель. К каким последствиям это привело? При попадании гибрида редиса с дикой редькой в семенной редис (что устанавливают методом грунтового контроля) семена бракуются и не допускаются для высева на семеноводческих посевах. Но так как Грибовская станция находится в зоне огромного распространения дикой редьки, то в выращенных здесь семенах элиты неизбежны примеси (хотя бы в долях процента) семян гибридов. И если в семенах будет всего лишь 0,2-0,3% семян гибридов, то такие семена, даже при наилучших их качествах, уже считают не пригодными для семеноводческих посевов. Те, кто настаивает на выбраковке таких семян, уверены, что если даже корнеплод редиса, выращенный из этих семян, не идёт в стрелку преждевременно, то ему всё равно присущи (в скрытом виде) свойства дикой редьки, и что если даже очистить посевы от гибридов, различимых от редиса по внешним признакам, то и из нормальных корнеплодов вновь вырастут гибридные растения. Вольно было Агапову разоблачать это дело. Раньше этот гибрид принимали за дикую редьку и выпалывали его вместе с сорняками, теперь же мы страдаем от этого открытия.

Морганисты-менделисты и их сторонники запугивают молодых научных работников — приверженцев мичуринской генетики. Я знаю несколько случаев защиты диссертаций в Сельскохозяйственный академии имени К. А. Тимирязева, когда диссертанты не находили оппонентов-рецензентов. Так было, например, с тов. Алексеевой, в диссертации которой освещался вопрос вегетативной гибридизации, с тов. Юриной, диссертация которой пролежала целый год лишь потому, что называлась "К разработке методики вегетативной гибридизации в семействе тыквенных". Ровно год назад тов. Юрина искала рецензентов и никто не брался рецензировать; наконец, рекомендовали: "Измените название, ...зачем писать "вегетативная гибридизация", напишите "изучение прививок". Не лучше было и с моей диссертационной работой по той причине, что анализ поведения овощных растений в озимых посевах я провела с позиций стадийного развития растений. В течение полугода длились поиски рецензентов, и я благодарна И. Г. Эйхфельду, что он выручил меня и дал рецензию на мою работу. И так везде и всюду. Очень легко присуждаются степени кандидатов и даже докторов лицам, биологические исследования которых соответствуют морганистско-менделистским концепциям, и очень трудно было продвинуть работы, которые построены на основе творческого дарвинизма — мичуринской генетики. Думаю, что пора этому положить предел.

Остановлюсь на отдельных исследованиях Грибовской селекционной станции. С тех пор как селекционеры станции покончили с некоторыми своими ошибками, вроде узкородственного разведения, продуктивность работы значительно повысилась, создано большое количество новых сортов, которые находят успешное применение в производстве. Приведу несколько примеров преодоления того, что, по утверждению "правоверных" генетиков, считалось трудно преодолимым.

А. В. Алпатьевым с 1932 по 1937 г. создан новый тип томатов — штамбовых, скороспелых, высокопродуктивных, с хорошими плодами. (Показывает образцы плодов.) Были такие формы раньше? Нет, таких форм не было; наоборот, утверждали, что вообще немыслимо создать штамбовые сорта томатов, которые были бы скороспелыми и обладали бы крупным плодом. Вот исходная родительская форма (показывает образец плода), очень позднеспелый, мелкоплодный сорт, а других, лучших в то время не было. Таким образом, приведённое утверждение морганистов-менделистов под напором мичуринских методов селекции оказалось несостоятельным. Нужна для производства скороспелая форма штамбовых томатов? Конечно, да, потому что она в противовес существующим формам, ветвящимся, образующим огромное количество пасынков, которые падают без подвязывания (или без подпорок), позволяет вести обработку почвы почти на протяжении всего вегетационного периода, не требует затрат труда на пасынкование, на прищипки, на подвязки стеблей; в то же время она высокоурожайна, обильно завязывает плоды даже в годы мало благоприятные (с пониженными температурами).

В колхозе имени Ильича, Кунцевского района, Московской области, вырастили в прошлом году урожай томатов в 65 т с гектара.

Сорт томатов, выведенный А. В. Алпатьевым, — первенец данного типа. За ним последовали другие скороспелые сорта того же типа, но с более укрупнённым плодом, например, сорт Плановый, хотя и несколько более позднеспелый, но с очень крупным и прекрасного вкуса плодом и высокоурожайный.

На этом не остановились: надо было создать скороспелые сорта с более крупным плодом, и сейчас у А. В. Алпатьева уже имеется ряд гибридов, таких же скороспелых, как и первый выведенный им сорт, но с более крупными плодами. Вот ещё одни из новых сортов (показывает образец плода) — скороспелый, крупноплодный, он называется Штамбовый крупноплодный, даёт прекрасные плоды высокого качества и очень скороспелые.

Всё это, однако, томаты рассадные. Наиболее широкое распространение культуры томатов может быть достигнуто в том случае, когда мы дадим сорта, не только скороспелые рассадные, но и такие, которые можно высевать прямо в грунт или на рассадные гряды, сорта, выносливые к весенним понижениям температуры и завязывающие плоды во влажные годы с пониженными температурами, частыми в нашей местности.

Такая задача была поставлена сравнительно недавно и уже разрешена А. В. Алпатьевым, который вывел ряд сортов грунтовых томатов. Вот один из родителей этих грунтовых томатов (показывает образцы): сорт Лучший из всех, взят из посева семенами. Очень сильное растение, плоды на нём есть, но только-только начинают ещё завязываться. И вот сорт Грибовский грунтовый (показывает образец), одним из родителей которого является Лучший из всех. Посев произведён в грунт 8 мая; сейчас имеются бланжевые плоды, а на днях будет производиться сбор плодов. Урожайность доходит до 8 кг с куста, с гектара — до 140 т. Новый сорт грунтовых томатов переносит, по нашим наблюдениям, заморозки в 2-3° без повреждений, а многочисленные опытники пишут нам, что эти томаты переносят заморозки в 5-6-7°.

Вот другой сорт скороспелых томатов (показывает образец) — Грунтовый-скороспелка, такой же обильно плодоносящий, с хорошими плодами. Есть сорта грунтовые с более крупными плодами, но они будут чуть-чуть более позднеспелыми, чем эти два сорта.

Как они выведены? Молодые гибридные сеянцы выращивались в условиях открытого грунта ранним посевом, в начале мая. Проводилась жёсткая браковка всех растений по признакам здоровья, скороспелости, урожайности и качества плодов.

Грунтовые томаты оказались, между прочим, наиболее скороспелыми в рассадной культуре, созревающими быстрее, например, сорта Бизон (нашего самого раннего сорта) на 8-10 дней, и теперь они уже используются колхозами не только в грунтовой, но и в рассадной культуре. На достигнутом не останавливаемся.

Став на путь широкого внедрения под Москвой южных растений, мы пошли дальше: вслед за томатами мы начали работы с баклажанами и перцами. Вот куст баклажана Ранний карликовый; техническая спелость плодов наступила уже 20 дней назад, т. е. примерно 10 июля. Урожайность, даже если снять по одному плоду с куста, получается 15 т с гектара, а их бывает 7-8 плодов на кусте. Та же картина и с перцами. (Показывает образцы.) Вот один из сортов — Ранний круглый. Плод технически давно готов; это уже семенная спелость. Очень красивый, круглый, но некрупный плод. Вот немного более позднеспелый сорт, но плод более крупный. Это — Отборный северный. Техническая спелость наступила 10 дней назад. Таким образом, южные культуры не являются для нас недостижимой мечтой.

Ещё один пример, подтверждающий, что некоторые "прочие корреляции" оказались преодолимыми: существовало убеждение, что крупный боб у сахарных горохов связан с длинным стеблем и что такую корреляцию разрушить невозможно. А вот новый тип растения (показывает образец) — сахарный горох, полукарлик или почти карлик с огромными бобами. Так что указанной корреляции, как непреодолимой, не существует.

Наконец, работа (которой мы заняты уже в течение девяти лет) по выведению дынь для Московской области. Мы поставили себе задачу вывести такие дыни, которые были бы доступны для возделывания в любом колхозе и совхозе. Вообще в выращивании дынь нет ничего необычного. Их можно, например, выращивать из тепличной рассады, перенесённой затем в парники, с последующей защитой от холодов, и другими способами. Но культура дынь только тога будет широкой, подлинно массовой, когда она будет ещё более простой. Этим я не исключаю высокую агротехнику, а имею в виду лишь меньшие затраты труда.

Работая сложным методом вегетативной и половой гибридизации и, одновременно, применяя воспитание гибридов в условиях открытого грунта, мы получили дыни, которые сейчас хорошо растут в Московской области. Во всяком случае, в этом году десятки колхозов выращивают дыню Грибовскую грунтовую — кто высевом семян в грунт, а кто в рассадной культуре; случаев неудачной культуры мало. В рассадной культуре дыня Грибовская грунтовая начинает созревать 1 июля, и колхозники говорят, что плоды получаются хорошего качества, хотя это — сорт-популяция, дающая, наряду с прекрасными плодами, плоды невкусные, но хорошие по внешнему виду. Работа с этой дыней ещё не закончена, но уже сейчас ясно, что эта дыня ведёт себя лучше, чем южные привозные дыни.

Вот другой сорт — дыня Грибовская 13. Он поспевает позднее, имеет более длинный вегетационный период, чем Грибовская грунтовая. Дыня Грибовская 13, высеянная 15 апреля в теплице или парниках, была высажена в грунт 20 мая и поспела 14 июля. Таким образом, она является очень скороспелой дыней. Замечательно, что она ничем не болеет, очень устойчива и вынослива. (Показывает образец.) Здесь создана форма растения, которой в природе вообще не встречается. Вот дыня, а вот арбуз: плод у арбуза завязался над 4-м листом, тогда как самые скороспелые сорта арбузов завязываются над 8-9-12-м листом, а позднеспелые над 22-24-м листом. У нас есть растения, на которых плод завязался над 2-м листом. Это создаёт ту скороспелость, которая в наших условиях необходима. Вот растение из посева 2 июня: плод небольшой (есть гораздо более крупные плоды); такой плод вполне вызреет к концу августа, как и плод дыни.

Скороспелость Грибовской грунтовой дыни объясняется и тем, что создана совершенно новая форма растения: вот ось первого порядка, на которой, после первого листа завязался плод; посеяна 2 июня сухими семенами в грунт; через 10 дней начинается массовое созревание. В прошлом году мы получили между 15-31 августа 2 т зрелых плодов с 0,1 га без специального утепления грунта, в обычной культуре с внесением и запашкой лишь 50 т навоза на 1 га (как обычно поступают при выращивании огурцов).

Можно было бы привести ещё многие другие работы, которые являются прямым воплощением заветов И. В. Мичурина о создании новых сортов сельскохозяйственных растений.

Практика многих научных учреждений, где создаются новые сорта растений и новые породы животных, подтверждает, что единственно действенной, революционной, жизненной теорией является теория Мичурина, Тимирязева, Лысенко. Эта теория, за дальнейшее развитие которой энергично борется Т. Д. Лысенко, проверена практикой и представляет единственно правильный путь развития советской биологической науки.

Всё остальное нами должно быть отметено с пути, как вредное, задерживающее наше движение вперёд. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик тов. Г. П. Высокос.


Г. П. Высокос (директор Сибирского научно-исследовательского института зернового хозяйства). В течение последнего столетия, с тех пор как начали осваиваться беспредельные просторы степной Сибири, переселенцы из Украины и центральных областей России привозили с собой в Сибирь семена озимой пшеницы. Первые опыты посева озимой пшеницы в Сибири неизбежно оканчивались неудачей. Высеянная на парах пшеница погибала от жестоких морозов. Но сибирские крестьяне не оставляли и не оставляют мечты о том, чтобы выращивать на своих полях высокоурожайную озимую пшеницу.

Вести крупное зерновое хозяйство колхозов и совхозов с одними яровыми культурами трудно и невыгодно. Тем более это нецелесообразно в Сибири, где лето короткое, а уборочный период зерновых культур бывает крайне напряжённым. Несомненно, что создание устойчивого озимо-пшеничного клина в Сибири приведёт к резкому повышению производительности труда, к лучшему использованию машинно-тракторного парка, а стало быть и к дальнейшему подъёму зернового хозяйства в совхозах.

Вот почему решение проблемы озимой пшеницы в Сибири является неотложной и благородной задачей для советской агробиологической науки, для многочисленной армии колхозных опытников-мичуринцев.

До последнего времени науке не удавалось разрешить эту трудную задачу. Опытные посевы озимой пшеницы на парах, как правило, погибали зимою. Академик Т. Д. Лысенко объяснил зимнюю гибель озимой пшеницы на парах в Сибири механическими повреждениями подземной части растений и их листьев. Шестилетние наблюдения нашего Института за посевами озимой пшеницы на парах это полностью подтвердили. Сильное промерзание почвы, бесчисленное множество глубоких трещин в ней, при отсутствии снега с осени, приводит к сильной деформации почвы, что и обусловливает механическое повреждение узла кущения и корней озимой пшеницы. Холодные ветры, неся с собой множество песчинок, повреждают, а часто и просто уничтожают листья озимой пшеницы в осенне-зимний период. Даже самые зимостойкие в мире сорта озимой пшеницы, как Лютесценс 329, не в состоянии выдерживать суровой сибирской зимы при посеве по пару. Условия на паровых полях оказались абсолютно не соответствующими биологическим требованиям и возможностям растений озимой пшеницы.

Первые сибирские агрономы Щербаков и Обухов на опытном поле сибирского линейного казачьего войска, около города Омска, ещё в тридцатых годах прошлого столетия пытались путём различных способов снегозадержания обеспечить перезимовку озимой пшеницы на парах. После них, на протяжении столетия, многие учёные и практики продолжали испытывать различные приёмы посева озимой пшеницы по чистым и кулисным парам, т. е. стремились выращивать пшеницу так же, как это делается на Украине, Кубани и в других районах широкого распространения озимой пшеницы. В начале XX века руководитель Омского опытного поля Сладков продолжил опыт сибирских казаков, пытавшихся развести озимую пшеницу. Он уже не ограничивается обычными мерами снегозадержания, а утепляет всходы озимой пшеницы толстым слоем соломы. Но его, как и многих других учёных и практиков, постигла полная неудача. В степной Сибири периодически, через 2-3 года, случаются малоснежные зимы, когда первый снег ложится в декабре или январе, а морозы достигают 40°. В такие зимы озимая пшеница, посеянная на парах, гибнет нацело; не помогает ни снегозадержание, ни утепление всходов.

В последние десятилетия советские учёные в Сибири большое внимание уделяли выведению "сверхзимостойких", "сверхморозоустойчивых" сортов озимой пшеницы. Как известно, таких сортов озимой пшеницы, у которых корни и узлы кущения выдерживали бы гигантскую силу давления кристаллов льда, при его расширении в почве во время сильных морозов, вывести никому не удалось.

Несостоятельными оказались и заманчивые обещания академика Николая Васильевича Цицина и его учеников, пытавшихся решить эту задачу путём отдалённой гибридизации пшеницы с пыреем. Пятнадцатилетние опыты с озимыми пшенично-пырейными гибридами в Институте показали, что и они не способны противостоять механическим повреждениям в зимнее время и погибают на парах так же, как и обычные сорта озимой пшеницы. Как показывает многолетняя селекционная практика учеников академика Цицина, им не удалось скомбинировать в одном организме такие хромосомы, которые бы включили в себя частички (гены) наследственного вещества с готовой "сверхзимостойкостью" пырея и высокой урожайностью пшеницы. Эта комбинаторика и кладоискательство среди многочисленного гибридного потомства, основанные на теории Менделя-Моргана, "жемчужного" зерна не создали.

Как видим, ни агротехника, ни селекция не смогли решить проблему озимой пшеницы в Сибири при посеве её на парах.

Февральский Пленум ЦК ВКП(б) (1947 г.) в своём постановлении отметил, что колхозы Сибири до сих пор не имеют зимостойких сортов озимой пшеницы. Это, конечно, не означает, что их совершенно нет в Сибири. Наш Институт и Карагандинский совхоз уже шесть лет возделывают озимую пшеницу, получая последние годы высокие урожаи. В прошлом году Омский обком ВКП(б) и облисполком, учитывая положительный опыт нашего Института, наметили необходимые мероприятия по введению озимой пшеницы на поля колхозов. В текущем году Министерство сельского хозяйства, учитывая положительный опыт нашего Института, установило план посева озимой пшеницы по стерне в колхозах Омской области в размере нескольких тысяч гектаров. По Министерству совхозов этот план для Омской области установлен в размере 3000 га. Таким образом, колхозы и совхозы Сибири начинают вводить на свои поля давно желанную озимую пшеницу, используя методы, разработанные советской агробиологической наукой. Положительный опыт нашего Института по выращиванию озимой пшеницы вкратце состоит в следующем.

В 1942 г. академиком Лысенко было сделано выдающееся научное открытие, показавшее, что озимая пшеница в степной Сибири может прекрасно зимовать, при условии посева её по совершенно не обработанной стерне яровых культур.

Шестилетние испытания стерневых посевов озимой пшеницы на открытых степных полях нашего Института, около города Омска, показали, что в Сибири могут хорошо зимовать не только высокозимостойкие сорта, как, например, Лютесценс 329, Алабасская и т. п., но и такие малозимостойкие сорта озимой пшеницы, как Украинка, Новокрымка, Эритроспермум 015 и им подобные. За последние годы в производственных условиях нашего опытного поля испытано около 50 наиболее распространённых и перспективных сортов озимой пшеницы. Все они удовлетворительно и хорошо зимуют. Среди испытанных сортов имеются образцы почти из всех областей нашей страны, возделывающих озимую пшеницу. Например, Лютесценс 329 и новые перспективные сорта Саратовской, Харьковской селекции; перспективные сорта Мироновской, Верхнеячской и Немерчанской селекционных станций; озимые пшеницы Кубани и перспективные сорта Ярославской и Александровской селекционных станций и др.

Весьма интересно отметить, что широкий набор мировой коллекции озимых и полуозимых пшениц при посеве по стерне также хорошо перезимовывает. Например, в зиму 1947/48 г. в опытах кандидата биологических наук Костюченко было высеяно более 300 сортов озимой пшеницы из разных стран мира, начиная от суровых районов Караганды и кончая районами Средиземного моря. Все эти сорта удовлетворительно и хорошо перезимовали. Полной гибели какого-либо сорта не наблюдается. Все они в текущем году дали урожай. Следует подчеркнуть, что широкий набор сортов озимой пшеницы из мировой коллекции у нас в Сибири при посеве по стерне перезимовывает намного лучше, нежели в любой другой области нашей страны при посеве на парах.

Более того, в процессе исследования выяснилось, что при посеве по стерне поздней осенью (с конца сентября до 15 октября) хорошо прорастают и в фазе "шильца" или одного листа отлично зимуют не только озимые пшеницы, но и все сорта мягкой и твёрдой яровой пшеницы. При стерневом посеве перезимовывают и различные сорта ярового ячменя. В зиму 1947/48 г. перезимовали даже отдельные растения яровой ветвистой пшеницы (тургидум). Это является блестящим примером творческой силы теории стадийного развития академика Лысенко, таящей в себе неисчерпаемые возможности для направленного преобразования природы растений мичуринским методом.

На плотной и структурной почве стерневого посева сильное промерзание не приводит к образованию многочисленных трещин в земле, имеющих место на паровом посеве. Поэтому корни и узлы кущения озимой пшеницы на стерневом посеве зимою не повреждаются. Стерня яровой культуры, по которой посеяна озимая пшеница, служит прекрасной защитой для молодых растений от лютых сибирских ветров и является лучшим средством снегозадержания. При стерневом посеве создаются новые, более благоприятные условия, при которых озимая пшеница, высеянная в конце августа, и яровая пшеница, высеянная в начале октября, легко переносят 40-градусные морозы в воздухе и 17-20-градусные морозы в зоне узла кущения в почве.

Этим самым прекрасно разрешён вопрос о зимовке озимой пшеницы.

Благодаря открытию академика Лысенко суровая сибирская природа оказалась побеждённой.

Но недостаточно преодолеть суровую сибирскую зиму, нужно ещё научиться выращивать высокие урожаи озимой пшеницы на хорошо перезимовавших стерневых посевах. Известно, что многие учёные и практики по поводу стерневых посевов высказывали и сейчас ещё высказывают сомнения: не будут ли они страдать от недостатка влаги и пищи, не будут ли они забиваться сорняками. Естественно, что имеются известные трудности на пути внедрения озимой пшеницы в колхозы и совхозы. Для преодоления этих трудностей Институт в последние годы проводил производственные опыты на площади более 100 га.

Академик Лысенко рекомендует в качестве наилучшего предшественника под озимую пшеницу стерню яровой пшеницы, высеянной по чистому, особенно удобренному пару, или чистую от сорняков стерню овса. В процессе опытов выяснилось, что на таких полях озимая пшеница хорошо перезимовывает, но не всегда даёт хороший урожай. А если яровая пшеница высевалась по неудобренной зяби или весновспашке, то озимая пшеница, высеянная по её стерне без удобрений, нормального урожая не даёт. Так, например, в 1944 г. осенью озимая пшеница была высеяна по стерне яровой пшеницы, шедшей по зяблевой вспашке пласта. Перезимовала пшеница удовлетворительно, но весной развивалась крайне медленно, мало помогли и подкормки перегноем, навозом и суперфосфатом, внесённые весной. Растения как бы закукливались, не росли. Поле стало быстро покрываться сорняками. Урожай озимой пшеницы на этом поле в 1945 г. с площади около 70 га составил только около 3 ц с гектара. Осенью 1945 г. в элитном хозяйстве Института мы засеяли в конце августа 112 га озимой пшеницей по стерне яровой пшеницы, шедшей по неудобренной зяби и весновспашке. Пшеница хорошо взошла и практически перезимовала на 100%, но так же, как и в предыдущем году, с весны 1946 г. плохо развивалась — не росла. В результате к июлю поле покрылось сорняками, и урожай пришлось скосить на сено. Таков горький путь наших производственных опытов. Одновременно в эти же годы озимая пшеница на опытном поле, высеянная по стерне яровой пшеницы или овса, шедших по удобренному пару или удобренной зяби, хорошо зимовала и давала вполне удовлетворительные урожаи, а с применением минеральных удобрений (суперфосфата осенью и азотных весной) давала хорошие урожаи — до 18-20 ц зерна с гектара.

По указанию академика Лысенко опыты по удобрению стерневых посевов озимой пшеницы осенью в 1946 г. были расширены. В частности, большое внимание было уделено внесению малых доз суперфосфата (1 ц на гектар) в гранулированном виде осенью вместе с семенами и весенней подкормке аммиачной селитрой по 1-2 ц на гектар. В результате все 33 гектара озимой пшеницы, посеянные осенью 1946 г., в 1947 г. дали средний урожай по 16 ц с гектара. В производственных опытах зав. отделом земледелия Института Н. А. Белозеровой выяснилась чрезвычайно высокая эффективность минеральных удобрений под озимую пшеницу. Так, если участки озимой пшеницы, высеянной по стерне яровой пшеницы, шедшей по неудобренному пару в 1947 г., давали урожай по 6-8 ц с гектара, то те же участки при внесении по одному центнеру гранулированного суперфосфата осенью и по одному-два центнера сульфата аммония весной давали урожай 14-16 ц озимой пшеницы с гектара.

Участки, где озимая пшеница высевалась по стерне яровой пшеницы, шедшей по чистому пару, удобренному навозом, с применением повышенных доз минеральных удобрений под озимь (до 5 ц на гектар), дали урожай отличного зерна озимой пшеницы до 32 ц с гектара. Производственные и мелкоделяночные опыты с удобрением озимой пшеницы, высеянной осенью 1947 г. на площади 100 га, в 1948 г. также показали высокую эффективность минеральных удобрений. Все эти посевы в текущем году, несмотря на сильную засуху, в среднем дадут урожай около 12 ц с гектара, а отдельные участки более чем по 30 ц с гектара.

Приведу данные по урожайности с участков, уже убранных в текущем году: в нашем элитном хозяйстве убрано комбайнами 11 га, намолочено зерна 96 ц, или около 9 ц с гектара. На опытном поле сорт Эритроспермум 1160 дал 28,5 ц зерна с гектара, Украинка — 17 ц, Ферругинеум 1239 — около 34 ц с гектара.

Вот снопы некоторых сортов озимой пшеницы урожая текущего года: Ферругинеум 1239 и Лютесценс 329. (Показывает.)

Как показывают опыты, один центнер минеральных удобрений, внесённый под озимую пшеницу, окупается прибавкой урожая зерна в 3-5 ц. Выяснилось также, что навоз и суперфосфат, внесённые в пар под яровую пшеницу, примерно удваивают её урожаи и одновременно создают хорошие условия для развития стерневых посевов озимой пшеницы. В этом случае озимая пшеница нуждается лишь в весенних подкормках азотом.

Внесение минеральных и местных удобрений под озимую пшеницу, высеянную по стерне осенью 1947 г. в колхозах Омской области, также показало высокую и эффективность. Из 27 колхозов, высевавших озимую пшеницу по стерне, примерно половина удобрила свои посевы осенью золой или суперфосфатом, а весной азотными удобрениями. В этих колхозах озимая пшеница в текущем году дала хороший урожай, значительно превысивший урожай яровой пшеницы, высеянной по чистым парам. Так, например, в колхозах имени Кирова, Иссык-Кульского района, "Большевистский путь", Марьяновского района, "Вторая пятилетка", Горьковского района, и других урожай стерневых посевов озимой пшеницы в текущем году составляет по 20 и более центнеров с гектара.

Наоборот, в тех колхозах, где не сумели обеспечить удобрение озимой пшеницы осенью суперфосфатом или золой, а весной не вносили азотных удобрений, озимая пшеница росла плохо, поля быстро покрывались сорняками, урожай получен очень низкий или пшеница погибла полностью.

Исследования почвы под стерневым посевом озимой пшеницы показали, что в осенний и ранневесенний периоды микробиологические процессы идут слабо, нитратов накапливается мало, влаги также меньше, нежели на парах и зяби. Поэтому в этот период нужно поддержать всходы озимой пшеницы подкормкой минеральными и местными удобрениями, причём малых доз удобрений вполне достаточно, чтобы растения быстро тронулись в рост ранней весной. В дальнейшем, когда в конце весны микробиологические процессы в почве под стерневым посевом развиваются сильнее, озимая пшеница хорошо растёт и развивается за счёт естественного плодородия почвы. Что касается почвенной влаги, то на стерневом посеве в метровом слое почвы в конце мая-начале июня её бывает больше, нежели на паровых посевах. Объясняется это, очевидно, конденсацией водяных паров тёплого воздуха, интенсивно поступающего в почву стерневого посева по канальцам, образовавшимся от разложения корней предшествующей яровой культуры (стерни).

Устойчивость стерневых посевов озимой пшеницы к засухе особенно хорошо проявилась в 1948 г., когда она прекрасно перенесла жестокую засуху и суховеи, а яровая пшеница, даже высеянная на хороших чистых парах, сильно пострадала.

Самый серьёзный вопрос культуры озимой пшеницы при посеве её по стерне — это вопрос о сорняках. Оказалось, что озимая пшеница, во-время подкормленная, быстро трогаясь в рост ранней весной, обгоняет в развитии сорняки и сама заглушает их. Наоборот, слабые, не подкормленные всходы озимой пшеницы отстают в развитии от сорняков и заглушаются последними.

Так выглядит межвидовая конкуренция на стерневом посеве озимой пшеницы.

Из этого, конечно, не следует, что стерневые посевы озимой пшеницы можно размещать по засорённым участкам или что они не нуждаются в прополке. Наоборот, посевы озимой пшеницы должны размещаться только по чистой от сорняков стерне, а прополка их, так же как и любых других посевов, обеспечивает получение более высокого урожая.

В процессе исследований выяснилось, что свежеубранные, не высушенные и плохо прогретые семена озимой пшеницы дают слабые запоздалые всходы, плохо развивающиеся весной. Наоборот, хорошо вызревшие и хорошо прогретые на солнце семена дают дружные ранние всходы, хорошо развивающиеся с ранней весны и обгоняющие в своём росте сорняки.

Опыты последних лет показали, что чем выше урожай яровой пшеницы, тем выше будет и урожай озимой пшеницы, высеваемой по стерне яровой. Именно на тех участках, где снимались урожаи яровой пшеницы в 25-28 ц с гектара, и были получены рекордные урожаи озимой пшеницы — свыше 30 ц с гектара. Таким образом, путь освоения культуры озимой пшеницы в Сибири ясен. Он проходит через высокие урожаи главной продовольственной культуры в Сибири — яровой пшеницы. Хорошо обрабатывать пары, хорошо их удобрять и получать высокие урожаи яровой пшеницы — в этом и состоит подготовка полей под стерневой посев озимой пшеницы.

Простота и доступность стерневого посева открывают каждому колхозу и совхозу Сибири возможность разведения озимой пшеницы. Проблема озимой пшеницы решается с большой пользой для подъёма урожайности главной продовольственной культуры в Сибири — яровой пшеницы. Последняя получает у нас лучший предшественник — чистый пар, занимаемый в районах европейской части СССР под озимые.

Поле из-под стерневого посева озимых представляет не что иное, как однолетнюю культурную залежь. Вот почему урожай яровой пшеницы и овса после стерневых посевов озимых всегда на 3-4 ц выше, нежели на соседних участках старопашки. Таким образом, стерневой посев озимых способствует улучшению физических свойств почвы, является новым дополнительным фактором восстановления плодородия почвы в травопольном полевом севообороте.

Учитывая все положительные стороны стерневого посева озимой пшеницы, колхозы Омской области с большой охотой берутся за это важное дела. При плане посева в несколько тысяч гектаров мы имеем сейчас заявки на семена, в несколько раз превышающие наши возможности. Перед коллективом нашего Института, работающим под руководством академика Лысенко, стоит сейчас задача всемерно помочь колхозам выполнить важное задание правительства по стерневому посеву озимой пшеницы с тем, чтобы в 1949 г., впервые в истории сибирского земледелия, получить высокий её урожай.

Наряду с разработкой приёмов возделывания озимой пшеницы при посеве её по стерне, Институт ведёт и большую селекционную работу, направленную на создание зимостойких высокоурожайных сортов озимой пшеницы с крупным колосом и крупным зерном. С этой целью изучен широкий набор различных высокопродуктивных сортов, произведены межсортовые скрещивания лучших образцов. Уже осенью текущего года в размножение поступят отборы из наиболее урожайных образцов. Следует сказать, что отбор высокоурожайных форм озимой пшеницы на фоне стерневого посева оказался наиболее эффективным и в части повышения их зимостойкости. Маломорозостойкие, но высокопродуктивные пшеницы Украины и Кубани в первые годы посева по стерне давали перезимовку 65-75%, а на третий год работы с ними перезимовка их увеличилась до 95-96%, т. е. практически стала полной. Эти факты показывают, что в Сибири на стерневом посеве можно с успехом улучшать зимостойкость многих высокоурожайных сортов для Украины, Кубани и других районов и, как показывает академик Лысенко, с успехом вести селекцию озимых пшениц для этих районов.

В процессе селекционной работы главное внимание мы уделяем изменению (переделке) лучших сибирских сортов яровой пшеницы в озимую пшеницу. Эта работа проводится нами на основе теории стадийного развития растений, разработанной академиком Лысенко. Я не буду подробно останавливаться на методе этой работы, так как он подробно освещён в трудах Трофима Денисовича. Укажу лишь, что в первый год работы по изменению яровой пшеницы в озимую посев её по стерне (лучше всего, овса) проводится в начале октября, а каждое следующее поколение этих семян высевается на 4-5 дней раньше, с расчётом, чтобы через 4-5 лет изменить яровую пшеницу в озимую в такой степени, которая позволяла бы высевать её в нормальные для озимой сроки, т. е. в конце августа-начале сентября. Для успешного изменения яровой пшеницы в озимую семена ежегодно перед посевом хорошо прогреваются до полного окончания периода покоя.

В настоящее время мы имеем различные поколения, от первого до четвёртого, нескольких сортов яровой пшеницы, изменяемой в озимую. (Показывает.) Среди них: Мильтурум 321, Мильтурум 553, Лютесценс 62, Цезиум 111, Альбидум 3700, Мильтурум 345, Мильтутум 290, Цезиум 94 и некоторые другие. Экспонатные снопики первых четырёх сортов, убранные в конце июля, как вы видите, находятся в фазе полной спелости, развиты они хорошо и имеют семена очень высокого качества.

После первых опытов, проведённых в лаборатории академика Лысенко научным сотрудником Н. А. Белозеровой в 1943-1944 гг., в Сибирском институте зернового хозяйства осенью 1945 г. было засеяно 2 га яровой пшеницей Мильтурум 321 по стерне проса в начале октября. Эта пшеница в фазе "шилец" отлично перезимовала, созрела одновременно с озимой пшеницей и дала в 1946 г. урожай по 16 ц с гектара. Осенью 1946 г. было высеяно по стерне уже пять сортов яровой пшеницы на площади 12 га. В 1947 г. осенние посевы яровых пшениц в нашем институте достигли 60 га. За эти последние два года перезимовка их на различных участках была неодинаковой, от отличной до слабой. Урожаи также колебались в 1947 г. от 6 до 12 ц с гектара, а в 1948 г. примерно от 3 до 20 ц с гектара.

Особо следует отметить, что семена яровой пшеницы Мильтурум 321, высеваемой по способу озимой культуры 3-й и 4-й год подряд, перезимовывают и развиваются с весны значительно лучше, нежели озимая пшеница Лютесценс 329, посеянная в этот же срок. Этот факт блестяще подтверждает предположение академика Лысенко о том, что сорта озимой пшеницы, созданные путём изменения яровых в озимые, будут самыми зимостойкими и морозостойкими в мире. Вот сноп бывшей яровой пшеницы Мильтурум 321, высевавшейся четыре года подряд с осени по стерне. Эта пшеница уже не яровая — она уже озимая. Семена её, будучи высеяны в конце мая, почти не выколашиваются, что хорошо видно на этом экспонатном снопике.

Таким образом, открыт и разработан простой, доступный всем колхозам и совхозам метод создания местных сортов озимой пшеницы в Сибири путём переделки яровых пшениц в озимые.

Мы твёрдо уверены, что опыт изменения сортов яровой пшеницы в озимые увенчается крупным научным и практическим успехом. Этот метод обеспечит выведение в ближайшие годы зимостойких и высокоурожайных сортов озимой пшеницы для степной части Сибири. Мы твёрдо верим в это ещё и потому, что за выведение новых сортов озимой пшеницы путём изменения яровых сортов уже берутся многие колхозные опытники-мичуринцы. Вовлекая широкие массы колхозников-опытников в дело создания высокоурожайных местных сортов озимой пшеницы в Сибири, мы осуществляем заветы великого корифея науки И. В. Мичурина, мечтавшего о выведении местных сортов для каждого района силами самих колхозников, вооружённых знанием советской биологической науки.

Открытие факта хорошей перезимовки яровой пшеницы при позднем осеннем посеве по стерне в Сибири породило и ещё два очень важных открытия в современной биологии.

Первое. Урожай семян яровой пшеницы в результате позднеосеннего посева по стерне полностью освобождается от пыльной головни. Как показали наши лабораторные исследования, грибница пыльной головни, развивающаяся в прорастающем семени яровой пшеницы, не выдерживает отрицательных температур, в то время как проростки яровой пшеницы хорошо выдерживают понижение температуры. Вот почему головня полностью погибает, а пшеница перезимовывает и даёт хорошие урожаи. На протяжении последних трёх лет в этих семенах не обнаружено также и твёрдой головни, фузариоза. Этот пример прекрасно показывает, с каким большим успехом можно использовать внешнюю естественную среду для дела улучшения сортов культурных растений.

Второе. Если семена яровой пшеницы, полученные от позднеосеннего посева по стерне, на следующий год посеять весной в качестве яровой культуры по парам или зяби, то оказывается, как это и предполагал академик Лысенко, что они дают урожай, полностью свободный от пыльной головни и на 4-5 ц с гектара больше, нежели обычные семена этого сорта.

Таким образом, открыт и разработан простой и доступный всем колхозам и совхозам способ обновления — улучшения породы семян яровой пшеницы и наиболее эффективный приём борьбы с пыльной головнёй.

Таков итог работы небольшой группы молодых учёных-мичуринцев, которые под руководством академика Лысенко выполняют тематику Академии в Сибири по разделу стерневых посевов озимых. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется доктору биологических наук И. Е. Глущенко.


И. Е. Глущенко (институт генетики Академии наук СССР). Морганист Рапопорт пытался доказать, что, во-первых, морганизм — материалистическая наука и, во-вторых, отечественные морганисты в своих взглядах далеки от зарубежных морганистов.

На этих двух вопросах я и хочу остановиться. Так ли на самом деле? Правду ли говорил здесь Рапопорт?

Как хорошо показал в своём докладе Президент Академии академик Т. Д. Лысенко, биологическая наука развивалась в борьбе двух различных направлений, двух противоположных систем взглядов на сущность жизненных явлений. Это расхождение во взглядах отображает противоположность философских систем: идеализма и материализма.

Представители идеалистических воззрений в биологии — преформисты, виталисты — утверждают автономность жизненных процессов, невозможность их объяснения только естественными причинами. Мощным орудием в борьбе с разновидностями идеалистических воззрений служит учение Дарвина, которым, по определению Маркса, был "...не только нанесён смертельный удар "телеологии" в естественных науках, но и эмпирически выяснен её рациональный смысл" (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 377).

Дарвин показал, что наблюдающаяся в органическом мире целесообразность объясняется действием естественных причин: изменчивостью, наследственностью и отбором, без всякого участия "потусторонних" сил. Любая попытка идеалистов объяснить целесообразность в природе неизбежно оказывается в резком противоречии с учением Дарвина. Не удивительно поэтому, что такой трибун дарвинизма, как К. А. Тимирязев, всю свою жизнь неустанно боролся с виталистическими учениями в биологической науке.

Неприемлемость для науки виталистических положений в настоящее время ясна подавляющему большинству советских учёных. Однако в завуалированном виде эти положения ещё имеют хождение среди части биологов в нашей стране. К числу таких учений относятся и менделевско-моргановское учение о наследственности.

Один из основных вопросов в биологии — это вопрос о характере связи развивающегося организма с условиями внешней среды.

Академик Лысенко с присущей ему проникновенностью показал, что жизненные процессы развивающегося организма можно рассматривать только во взаимосвязи с условиями существования. Те условия, которые в процессе индивидуального развития требует природа организма, обязательно участвуют в создании наследственности. Отсюда ясно, что изменения наследственных свойств организма могут итти только адэкватно воздействию изменяющихся условий.

Сущность же морганистского учения сводится к утверждению автономности явлений наследственности, независимости их от условий жизни.

Морганисты утверждают, что так называемая хромосомная теория якобы подвела материальную базу под явления наследственности, что хромосомы могут быть названы материальной основой наследственности. Подобного рода утверждения могут ввести неискушённого человека в заблуждение. На деле они представляют собой лишь попытки завуалировать истинную сущность морганистских воззрений.

Не лишнее в связи с этим указать, что один из виднейших представителей откровенного витализма Дриш полностью принимает для себя пресловутую "материализацию" явлений наследственности.

"Материальный субстрат явлений наследственности, — пишет Дриш, — как он выясняется из исследований в области менделизма, мы рассматриваем как средство, которым пользуется наш автономный фактор. Таким образом, между "менделизмом" и взглядом на наследственность как на автономный процесс нет никакого противоречия.

Справедливость требует отметить, что зарубежные представители морганистского направления откровенно заявляют, что они не имеют ничего общего с материализмом. Так, глава этого направления Т. Г. Морган в предисловии к одной из своих книг писал:

"Мне также известно, что пользование термином "механистический" (читай материалистический — И. Г.) в свете последних достижений математической физики может подвергнуть мои взгляды осуждению в материализме..., но внимательное чтение текста, я надеюсь, до некоторой степени отведёт от меня обвинения, предъявляемые иногда авторам с механистическим направлением".

Основное положение морганистов об автономности явлений наследственности находится в прямом противоречии с фактами, известными в биологической науке и практике. И у самих морганистов всё больше накапливается таких фактов. В результате представители данного направления в биологии вынуждены спасать основу своей теории ценой изменения отдельных формулировок и построением новых гипотез (например, в последнее время модными стали гипотезы: геногормонов и плазмогенов). Именно этим объясняется некоторый крен части генетиков в сторону физиологии, признание биологической пользы гетерозиготности для организма и т. д. Но суть дела от этого, однако, не меняется. Морганисты упорно продолжают отрицать, что характер изменений наследственности соответственен индивидуальным уклонениям, возникающим в связи с условиями существования, т. е. остаются на прежней автогенетической концепции.

С каждым годом морганистам всё труднее становится защищать свои идеалистические позиции. Овладевая наукой всех наук, марксистским диалектическим методом и накопляя экспериментальный материал, советские биологи разоблачают идеалистическую сущность морганистского учения.

Неодарвинисты утверждают, что проблема наследственности целиком сводится к состоянию и действию хромосом и содержащихся в них генов. Все исследовательские работы морганистов направлены на изучение ядерной наследственности клетки. Морганисты пренебрегают всеми другими компонентами клетки или оставляют за некоторыми из них лишь подчинённую ядерному веществу роль. Явление изменчивости не считается органическим следствием различия свойств наследственности, её неотъемлемой стороной. Такая постановка проблемы наследственности далека от истины, не отображает действительного развития живого. Мы, советские генетики, знаем, что нельзя рассматривать природу "как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга..." Биологические процессы совершаются в природе, прежде всего, как "...связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга" (И. В. Сталин, "О диалектическом и историческом материализме", Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 536).

правильное построение генетики требует изучения и организма как целой макросистемы и клетки как целой микросистемы в организме. Это, разумеется, не исключает, а предполагает изучение отдельных процессов развития организма, отдельных структур клетки в общем процессе исследования.

Положение об автономности процесса наследственности, как уже говорилось, является разновидностью откровенного идеализма. Чтобы отвести от себя такое обвинение, морганисты ссылаются на работы Мёллера по получению рентгено-мутаций у плодовых мух и, оправдывая подобные свои работы, говорят, что с применением рентгеновских лучей генетика преодолела свой автогенез. Это лишний раз подтверждает, что морганизм, принимая любое внешнее воздействие на организм (воздействие рентгеновскими лучами, колхицином) за условия его жизни, тем самым исключает биологию развития, исключает последовательность развития и усложнения наследственных свойств организмов.

Диалектика природы со всей очевидностью показывает биологам, что жизненные процессы включают в себя понятия внешнего, что ассимилируемые организмом внешние условия становятся внутренними. Отсюда мичуринской наукой сделан вывод, что онтогенетическое развитие накладывает свою печать на филогенез, т. е. что признаки, приобретаемые организмом в процессе развития, наследуются.

Большинство же генетиков, по разделяемому ими основному принципу относящиеся к неодарвинистам, с этим положением не согласно. Больше того, те исследователи, которые исходят в своей работе из указанных выше методологических принципов, обвиняются в неоламаркизме.

Член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин заявляет, что попытки биологов "направлять эволюцию организмов при помощи унаследования приобретённых признаков просто наивны...", ибо "...ни о каком соответствии между реакцией организма в развитии на данный мутативный фактор и между характером вызванных мутаций не может быть и речи". По его определению, эти наивные взгляды не что иное, как механоламаркизм.

Несколько месяцев тому назад на совещании по обсуждению проекта программы по генетике и селекции, созванном Министерством высшего образования, профессор Харьковского сельскохозяйственного института Л. Н. Делоне выступил с подобными же утверждениями. На мой вопрос: "Признаёте ли вы наследование благоприобретённых признаков?" я и вся аудитория получили чёткий ответ: "Нет, не признаю".

Таковы позиции морганистов в их отношении к одному из кардинальных вопросов эволюционного процесса.

Надо отметить, что неодарвинисты как в прошлом, так и сегодня пытались и пытаются противопоставить Дарвина Ламарку. По этому поводу ещё в 1908 г. К. А. Тимирязев писал:

"Мне уже не раз (в течение почти сорока лет) приходилось указывать на несостоятельность этого противопоставления Ламарка Дарвину. Если Дарвин отзывался резко о Ламарке, то лишь по отношению к его неудачной попытке — привлечь, в качестве объяснений формы, психические, волевые акты самого животного, и в этом был, как показало всё последующее движение науки, совершенно прав. Зависимость же форм от среды, т. е. ту часть учения Ламарка, которая сохранила всё своё значение, Дарвин признавал с самых первых шагов (вспомним его первый набросок в записной книжке 1837 г.) и чем далее, тем более придавал ей значение. Только соединение этой стороны ламаркизма с дарвинизмом и обещает полное разрешение биологической задачи" (К. А. Тимирязев, Предисловие к книге Ж. Константена "Растения и среда". Изд. журн. "Русская мысль", 1908 г., стр. XI).

Эти тимирязевские указания для нас, советских биологов, являются как бы завещанием, и мы должны руководствоваться ими.

По данному вопросу нам, биологам, следует руководствоваться диалектическим учением о формах движения и о месте в этом учении того направления в науке, которое именуется ламаркизмом. Ещё в 1906 г. товарищ Сталин писал:

"Что же касается форм движения, что касается того, что, согласно диалектике, мелкие, количественные, изменения в конце концов приводят к большим, качественным, изменениям, — то этот закон в равной мере имеет силу и в истории природы. Менделеевская "периодическая система элементов" ясно показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение качественных изменений из изменений количественных. Об этом же свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место неодарвинизм" (И. Сталин, "Анархизм или социализм?", Соч., т. I, стр. 301).

Не выдерживает критики учение неодарвинистов и о мутационном процессе в природе, как явлении беспричинном и ненаправленном.

Если принять во внимание, что "мутационный процесс не направлен в отношении закономерностей развития особи и создаёт огромное число вредных, разрушающих развитие особи наследственных изменений" (Дубинин, 1937 г.), то становится ясным, что эволюция зашла в тупик (к счастью, только в теоретических представлениях морганистов).

Даже неискушённый в тонкостях экспериментальной науки слушатель видит, как велико расстояние между подобного рода утверждениями некоторой части биологов и диалектическим методом. Диалектический метод учит о направленности процесса развития, ибо этот процесс — движение поступательное, характеризующееся переходами от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему.

Исключив развитие из природы, неодарвинистам ничего не остаётся, кроме того, как признать старую теорию преформации. И об этому теоретики данного направления откровенно заявляют.

"Структура комбинаций... хромосом-молекул в зиготе, — писал в 1936 г. Кольцов, — предопределяет признаки развивающегося из зиготы индивидуального фенотипа, как морфологические (рост, окраска, структурные особенности), так и физиологические (тип обмена веществ, темп роста, плодовитость, особенности темперамента). В этом смысле мы можем определённо утверждать, что современная генетика вполне подтверждает старую теорию преформации". Это утверждение Кольцова ставит точку над "i" и откровенно формулирует взгляды, разделяемые всеми морганистами.

Итак, методологические пороки современного морганизма свидетельствуют о том, как далеко это течение от объективной истины в познании становления живого.

Экспериментальный материал отдельных теоретиков-морганистов показывает тупик морганистской теории. Работы морганистов по изучению генетики пёстролистности и явлений плазматической наследственности показывают порочность логического отрыва части от целого и абсолютизирования частного.

Не менее сильный прорыв в концепции морганизма создан последними исследованиями по получению направленных мутаций у пневмококков, кишечной палочки и других микроорганизмов, с которым развёрнута интенсивная работа как у нас, так и за границей.

Совершенно необъяснимой для морганистов остаётся группа работ, например, по генетике мыши, в частности те факты, когда восприимчивый к раку молодняк, выкормленный иммунными самками, обнаружил значительно большую по сравнению с нормой устойчивость к этой болезни, причём этот частичный иммунитет передавался потомству.

Самой большой силой, раскрывающей неправоту хромосомной теории наследственности, явились эксперименты из области гибридизации растений путём прививки. Здесь об этом говорили многие.

Академик Т. Д. Лысенко показал, что основой направленной изменчивости при вегетативной гибридизации является нарушение нормы и характера обмена веществ. А нам известно, что "из обмена веществ", как учит Энгельс, "посредством питания и выделения, — обмена, составляющего существенную функцию белка, — и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие простейшие факторы жизни. (Энгельс, "Анти-Дюринг", 1948 г., стр. 78).

Изменение процесса ассимиляции путём прививок влечёт за собой изменение других процессов, в том числе и наследственности. Именно таким образом происходит нарушение старой и становление новой формы реакции того или другого организма.

В правоте сказанного убеждают многочисленные наши эксперименты и других исследователей-мичуринцев по получению вегетативных гибридов, где, изучив закономерности развития определённых растений, экспериментаторы управляют процессами ассимиляции, а отсюда и построением определённого заданного типа наследственности.

Неодарвинисты как в прошлом, так и в настоящем, исходя из беспочвенных утверждений о независимости ядра клетки от процессов жизнедеятельности всего организма, иными словами, независимости наследственности от изменения типа обмена веществ, нацело отрицают реальность прививочных гибридов.

Достаточно будет указать на последние выступления таких зарубежных генетиков, как Денн, Добжанский, Гольдшмидт, Штерн, Сакс и их последователей в СССР — Дубинина, Жебрака, Ромашова, Хвостовой и других.

Отказ в признании реальности прививочных гибридов не делает чести современным неодарвинистам, ибо такие гибриды получены, они реально существуют и со всей убедительностью раскрывают ошибочность методологических основ морганизма.

Вегетативная гибридизация в процессе познания законов наследственности создаёт промежуточное звено между явлениями половой гибридизации и, присущей всему живому, изменчивостью наследственности организма под влиянием жизненных условий.

Метод и экспериментальная часть вегетативной гибридизации показывают порочность попыток отрыва части от целой системы, где протекают все биологические процессы, в том числе и явления изменения наследственности.

Ныне на отрицании вегетативных гибридов особенно активно настаивают представители неодарвинизма за рубежом, в связи с переводом на английский язык работы академика Т. Д. Лысенко "О наследственности и изменчивости", в которой изложены теоретические основы вегетативной гибридизации.

В широко развернувшейся, особенно за рубежом, дискуссии ясно видны три тенденции. Одни авторы используют дискуссию для выступлений, преследующих далеко не научные, а только политические, враждебные цели (Сакс); другие, положительно относясь к многим экспериментам академика Лысенко и его сотрудников, отрицательно относятся к мичуринским генетическим положениям (Денн); наконец, третьи отрицают и теоретические положения и экспериментальные данные (Добжанский).

В этом отношении особенно показательно выступление врага Советской страны Добжанского, который является большим авторитетом для наших морганистов, часто ими цитируется, приводится в списках литературы. Здесь не представляет исключения и академик Шмальгаузен. В своей книге "Факторы эволюции" для Тимирязева, Мичурина и мичуринцев он не нашёл места, но зато широко представил Добжанского. Так вот этот же Добжанский считает, что генетикам не следует даже ставить экспериментов для проверки положений мичуринской генетики. "Некоторые лица, — пишет Добжанский, — будут, по всей вероятности удивляться, почему генетики не стремятся немедленно повторить эти опыты. Ответ достаточно прост. Движение науки вперёд сильно нарушилось бы, если бы все учёные прерывали свою работу каждый раз, как только кто-либо опубликовывал свои сомнительные утверждения". Не трудно понять из этого заявления, что добжанские никогда не имели ничего общего с наукой. Они боятся подлинной науки. Они боятся даже мысли о постановке мичуринских экспериментов, так как они не могут быть спокойными за свою морганистскую основу.

Наука знает достаточное количество примеров, когда подобного рода "политика" в науке приводила к её деградации и маразму.

В настоящее время мы свидетели такого состояния менделевско-моргановской генетики за рубежом. Сегодня менделизм-морганизм является слугой своего класса, класса милитаристской буржуазии. Именно современный морганизм является средством в арсенале капиталистического мира для "онаучивания" методов своей экспансии. Зарубежная генетическая литература полна такого рода статей: "Перенаселение как мировая проблема", "Дьявольский тупик (проблема перенаселения)", "Игра судьбы", "Политико-генетика", "Естественный отбор и рождаемость" и т. п. В этих статьях авторы (невзначай для наших менделистов) открыто признают учение Мальтуса, проповедуют мальтузианство как науку. Исходя из этого, они требуют ограничения рождаемости в Индии, Порто-Рико и других колониальных странах, одновременно проявляя подозрительный интерес к состоянию рождаемости у нас и у всех славянских народов. Они боятся высокой рождаемости в этих странах.

Главный редактор "The Journal of Heredity" Кук в 1945 г. писал: "Любая организация мира, которая будет утверждена Большой Пятёркой и пятьюдесятью малыми странами, будет представлять собой лишь фундамент с большими трудами воздвигнутого здания взаимного понимания и сотрудничества... Но за красивыми словами и большими надеждами вдали вырисовывается одна проблема, настолько жуткая и сложная, что мы предпочитаем игнорировать её. Это вопрос о перенаселении... Несмотря на "презрительное" отношение некоторых мыслителей, она всё же остаётся зловещей тенью нашего будущего".

Кук заключает свою статью выводом: "Чтобы разрубить гордиев узел этого поразительного парадокса, потребуются чрезвычайные меры социального порядка.

Какие же меры должны быть приняты? На этот вопрос отвечает английский генетик Фаусет. Его отчёт сводится к тому, что если не будет введён контроль над рождаемостью, человечеству остаётся только одно — "апеллировать к древней троице: войне, болезням, голоду".

Для господствующего же класса, который не должен знать ограничения ни в чём, в том числе и рождаемости, рекомендуется кое-что другое.

Американский генетик Райф написал книгу "Игра судьбы (Введение в изучение наследственности человека и расовой изменчивости)", а Добжанский в журнале "Science" поместил рецензию на эту книгу. И автор и рецензент ставят задачу перед генетикой помочь в переработке генотипа представителей правящего класса с тем, чтобы приспособить его "к различным формам организации общества и к различным общественным положениям внутри него. Такая стабильность, однако, не имеет места, и для нашей западной цивилизации особенно характерна быстрая трансформация. При падении империй, когда правящие классы оказываются низвергнутыми, горе бывает уделом их членов, если они быстро не изменят своё поведение. Поэтому в эволюции психических свойств человека может ожидаться только такая устойчивая генетическая тенденция, а именно, что будут отбираться генотипы, которые допускают всё большую и большую пластичность и всё меньшую и меньшую устойчивость индивидуальных особенностей. В конце концов, эта тенденция приведёт к тому, что генотипические различия в индивидуальных свойствах сделаются несущественными по сравнению с их фенотипической пластичностью. Это не должно быть истолковано таким образом, что человечество имеет тенденцию стать генотипически однообразным. Тенденция эволюции направлена не к генотипическому однообразию, но к фенотипической пластичности. Естественный отбор благоприятствует больше всего способности быстро приспосабливаться к обстоятельствам, которые изменяются не только изо дня в день в современном обществе, но с минуты на минуту. Генотипические различия могут сохраняться, если они будут затушёваны фенотипической пластичностью"... (Добжанский, рецензия на книгу Райф "Игра судьбы").

Обоснование расизма, евгеника — вот что приковывает внимание современной моргановской генетики.

Это стремления, чаяния не отдельных буржуазных биологов. Этими идеями пронизана вся так называемая "международная ассоциация генетиков".

В июле сего года состоялся восьмой международный генетический конгресс. Мы ещё не знаем его итогов. Но не так давно в "The Journal of Heredity" уже была опубликована информация о подготовке к съезду, его характере.

Согласно этой информации, сфера работ конгресса следующая: "Организационный комитет постановил исключить из плана работ конгресса доклады, целиком посвящённые приложению генетики к практическому животноводству и растениеводству.

Животноводы имеют свои собственные международные конгрессы, и их-то и следует рассматривать как место для таких докладов.

Содержание докладов по генетике человека никаким ограничениям не подлежит.

Программа работ конгресса ещё не установлена. Организационный комитет постановил на данный момент объявить только одну специальную секцию, а именно Секцию Генетики человека"...

Всё это показывает, кому и чему служит менделевско-моргановская генетика. Устроителей конгресса и их хозяев не интересуют проблемы селекции и способы повышения продуктивности сельскохозяйственных растений и животных. Евгеника — вот главный объект и забот и место приложения их выводов.

Таков характер логического развития и сегодняшнего состояния мировой генетики, перед которой преклоняются наши отечественные морганисты. А ведь не дальше как два года тому назад наш морганист профессор Жебрак в журнале "Science", обращаясь к реакционному Саксу и им подобным, писал: "Вместе с американскими учёными, мы, работающие в этой же научной области в России, строим общую биологию мирового масштаба".

Только в прошлом году член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин в том же журнале "Science" осветил нам, кто эти генетики и чем они занимаются.

Воспевая достижения "мировой генетики", в частности работы наших заклятых врагов (Добжанского, Тимофеева-Рессовского, а также морганистов Стёртеванта, Гордона и других), Дубинин считает, что наши отечественные морганисты не отстают от зарубежных, а во многом идут впереди.

Воспевая работы наших и зарубежных морганистов, Дубинин вычеркнул из истории генетики Мичурина и мичуринцев. Для него таковые не существуют.

Мичуринцы гордятся тем, что им не по пути с Дубининым, Жебраком, Шмальгаузеном. Но мичуринцы ставят вопрос:

Доколе же вы, исповедующие лженауку, вы, популяризаторы и оруженосцы её, не поймёте, что пути советского учёного и зарубежных проповедников идеализма в биологии совершенно противоположны и никогда не примиримы?

Сегодня, после доклада академика Лысенко, вы теряете мужество в защите идеализма. Наберитесь же мужества признать свои ошибки и сказать во весь голос, что вы ошибаетесь.

Выступление Рапопорта говорит, что морганисты, сохраняя старую свою основу, перекрашиваются. Происходит очередная мимикрия. (Аплодисменты.)


Академик П. П. Лобанов. Объявляю перерыв до вечера.


(Заседание закрывается.)